тайной, в мире и согласии с самими собой и законом и знать, что где-то по свету ходит наш приемный сын. Мы ни на секунду не забывали о его существовании, девочка. Ни на секунду, поверь. Мы даже праздновали вдвоем в Триной его дни рождения каждый год. Каждый год, да. Я не уверен, что Елена смогла обеспечить ему достойную жизнь, но мы – законопослушные граждане, Рут! Мы с Триной ежегодно исправно отправляли Елене деньги на воспитание Лео. Сейчас ему должно быть сорок шесть, хотя… я не уверен.
Старый Вилли плакал.
Рут застыла над тарелкой, надетая на вилку колбаска повисла в воздухе. Она помнила старое пожелтевшее черно-белое фото играющих на лужайке перед замком двух малышей лет четырех. Это фото, сколько себя помнит девушка, всегда висело в комнате Вилли над старинным ореховым комодом. Ребята сидели на корточках спиной к объективу и что-то очень уморительно рассматривали в траве, рядом валялся сачок для ловли бабочек. Один из них был одет в комбинезон и колпачок с помпоном (Рут почему-то была уверена, что колпачок был красным). Именно этот помпон она запомнила особенно четко, хотя фотографию видела очень, очень давно. Рут никогда не задумывалась, кто второй ребенок, да это ей было и не интересно. Она просто знала, что один из них – ее папа в детстве, возможно, он как раз и был тогда Помпоном? Надо бы спросить Трину про колпачок, но не сейчас, не сейчас.
Рут смотрела на стариков так, будто увидела их впервые в жизни. Она и представить себе не могла, сколько горя выпало на их долю. Девушка не могла поверить, что после всего пережитого можно остаться в здравом уме и доброй памяти, не наложить на себя руки и не наделать глупостей. Видимо, Бог был на их стороне, раз позволил им все это провернуть! Но затем внезапно отвернулся, решив, что им уже достаточно от него пряников. Видимо, теперь его внимание привлекло что-то более значимое, чем судьба двух маленьких людей из крошечного немецкого городка. Ведь на то он и Бог, чтобы самому решать, что в этом мире важно, а что – нет.
Рут молча подошла к дедушке Вилли и крепко обняла его. Постояв с минутку, она направилась к Трине, достала из кармашка джинсов маленький сверток, развернула его, и на свет появился золотое сердечко с тремя небольшими бриллиантами и гравировкой «С любовью» на обратной стороне. Она аккуратно надела подарок на шею Трины.
– У вас есть я.
Девушка развернулась и быстрыми шагами вышла из дома, прыгнув в автомобиль и велев водителю как можно быстрее довезти ее до замка. Ей хотелось побыть одной. Слишком много всего произошло за последние дни, все это нужно было хорошенько обдумать, рассортировать по степени важности, разложить по полочкам. Но об этом она подумает завтра!
Предательские едкие слезы защипали глаза, но Рут не позволила им пробежаться по ее лицу – она быстро обернулась и посмотрела в заднее стекло на удаляющийся аккуратный, будто пряничный, домик стариков.
***
– Я уже дома! – прокричала Рут в телефонную трубку.
– Не обиделась