вы уверены, что он ничего не скажет, даже при более сильном воздействии.
– Попробовать надавить сильнее всегда можно. Но когда мараги последний раз что-то рассказывали без фитарели?
– Да был как-то один…
– Тот слабак? Сравнила.
– Идём, глянем, – Сафира поднялась, испытав странное желание лично посмотреть на пленника. Обычно лицезреть последствия допросов не доставляло ей удовольствия, но предводительница не должна быть неженкой, не способной взглянуть на раны и синяки.
***
Лунар уже находился в темницах. Лиары не любили грязи, поэтому в камерах имелись туалеты и даже краны, вода, правда, подавалась только трижды в день. На полу подновлялась солома, в углу лежал тюфяк.
Мараг сидел на забросанном соломой каменном полу, прислонившись к холодной стене и подтянув к себе колени. Лицо покрыли фиолетово-багровые разводы, на губах запеклась корка крови, плотная рубаха вся в тёмных пятнах.
Сафира приблизилась – ближе, чем следовало бы, даже взялась за прутья решётки. Рука Альяры попыталась придержать, но предводительница повела плечом, освобождаясь. Воин был не в том состоянии, чтобы с положения сидя успел допрыгнуть до неё в одном рывке.
– Если скажешь, где твоя фитарель, – верну её тебе, – произнесла Сафира. Лунар открыл глаза, усмехнулся – корка на нижней губе треснула – и насмешливо поинтересовался:
– Слово предводительницы?
– Не признаешься, значит, – произнесла она. Он чуть заметно пожал плечами.
– Говорят, ты хороший воин, – продолжила разговор, внезапно для себя начиная теряться. Что ему сказать, что предложить? Мараги в своём упрямстве стоили лиаров, она была уверена в каждом из своих воинов, что даже самым страшным допросом их не сломить. То же справедливо и для марагов, как это ни печально признавать.
– Говорят, – усмехнулся Лунар.
– Почему лишь сонатый?
– Приказ командора.
– Кадим лучший воин? – с некоторым удивлением уточнила она.
– Не мне судить.
– Лиары разбираются в бойцах. Только потому ты ещё жив. Почему не в центровом отряде?
– Приказ командора.
– За что волосы сбрили, значит, тоже не сознаешься? – поинтересовалась она, ощущая себя не слишком разумно. Зачем пришла сюда, чего хотела добиться? Рассмотреть, кто скрывается за маской спокойствия? Снова не продумав, на эмоциях… Эх, ей бы ещё лет пять у Талима учиться. Или десять…
Одно она знала точно: чем-то воин её заинтересовал, чем-то неуловимым, какой-то важной деталью, и она изо всех сил пыталась нащупать это, осознать, как же с ним поступить и чего ожидать.
– Какая тебе разница?
– Хочу понять, что с тобой делать дальше.
– Есть варианты?
– Не менее трёх. Убить. Допросить по максимуму. Предложить перейти в отряд. Что выбираешь?
– Первое.
Кто бы сомневался!
– Не надейся.
Чем больше она на него смотрела, тем явственнее осознавала, что с ним связано нечто важное. Волосы разгорелись, едва ли не забивая