загораживающую камин и прочно водруженную на могучих, как ствол дуба, ногах. Отблески пламени играли на его красных сапогах, в полумраке комнаты причудливо вспыхивали то золотые шпоры, то серебряный пояс. Если и пыл его так же велик, то вполне можно забыть лишения и горести полугодового затворничества.
Робер легко поднял ее со стула, привлек к себе.
– Ах, кузина, – проговорил он. – За меня, вот за кого вам следовало бы выйти замуж или, по крайней мере, взять меня себе в любовники вместо того щенка-конюшего. Мы с вами были бы счастливы, и ваша судьба не сложилась бы так печально.
– Охотно верю, – шепнула она.
Артуа продолжал держать Маргариту за талию, и ему подумалось, что еще мгновение – и она потеряет ясность мысли.
– И сейчас еще не поздно, – в тон ей шепнул он.
– Возможно, вы и правы, – ответила она прерывистым голосом, в котором прозвучала несвойственная ей покорность.
– Так давайте же сначала покончим с этим письмом, чтобы ничто не мешало нам думать друг о друге. Кликнем капеллана, он ждет внизу.
Резким движением Маргарита высвободилась из объятий гиганта.
– Кто ждет внизу? – вскричала она, и глаза ее загорелись гневом. – Ах, кузен, неужели вы и впрямь считаете меня такой дурочкой? Вы, видно, решили действовать со мной на манер тех девиц, которые уверены, что мужчина в их объятиях лишается собственной воли. Но вы забыли только одно: в таких делах женщина сильнее мужчины, да и сами вы к тому же еще только подмастерье в любовной науке.
Выпрямив свой стройный стан, она бросала ему вызов прямо в лицо и вдруг, как бы вспомнив о чем-то, нервным движением рук затянула шнурок у ворота рубахи.
Напрасно Робер пытался уверить Маргариту, что она его не так поняла, что он действовал единственно во благо ей, что их разговор принял такой оборот совершенно неожиданно для него самого, что он совершенно случайно вспомнил о том, что несчастный капеллан мерзнет там на лестнице…
Маргарита смотрела на гиганта презрительно-насмешливым взглядом. Вдруг он схватил ее на руки и, не обращая внимания на отчаянное сопротивление, понес свою жертву к постели.
– Нет, я все равно не подпишу! – кричала Маргарита, стараясь вырваться из его железных объятий. – Если вам угодно, можете действовать силой, я, конечно, слабее вас и не могу сопротивляться, но я расскажу капеллану, расскажу Берсюме, сумею довести до сведения Мариньи, какого посланца они направили ко мне, как подло вы воспользовались моим состоянием.
Робер отпустил свою добычу; он дошел до полного бешенства и с трудом удержался, чтобы не надавать Маргарите пощечин.
– Никогда, слышите, никогда, – продолжала она, – никогда вы не принудите меня заявить, что моя дочь не от Людовика, ибо, если Людовик умрет, чего я желаю всей душой, моя дочь наследует французский престол, и тогда вам всем придется считаться со мной как с королевой-матерью.
Несколько мгновений Артуа стоял в нерешительности. «А ведь чертова шлюха правильно рассудила, – думал он, – и если