всегда будет бороться», – она шепчет и шепчет до тех пор, пока по ее щекам градом не льются слезы.
Меня кружит, кружит настолько, что тошно. Эта девушка вколачивает в меня нож и вертит им, делая меня таким уязвимым. Черт бы ее побрал.
– «Я умру, если потеряю ее. И я не должен ей…» – она начинает плакать навзрыд, ее лицо искажается от того, что ей тоже слишком больно. Потому что все между нами – слишком сложно, и это те отношения, которые нельзя разрешить одним разговором.
Это те отношения, из-за которых разгораются войны, и меняется ход истории, потому что мы оба, как два реактива, которые при соединении дают смертельный взрыв.
И он происходит.
Сам не понимаю как, но уже через секунду я с рыком прижимаю ее к стене. Мои кулаки едва не пробивают стену по обе стороны от ее головы.
– ЗАТКНИСЬ, Я СКАЗАЛ! Сука… это ж надо быть такой… сукой, – другого наиболее подходящего слова у меня не было. – Все это – ложь. Это не я писал.
– Брэндан, ну, почему ты обманываешь самого себя… это был ТВОЙ почерк, ТВОИ мысли… почему ты просто не можешь признаться мне?
Потому что ты дрянь, которая пыталась меня убить и которой я не хочу больше доверять.
– Потому что эти слова – плод твоего больного воображения, девочка. – Камелия смотрит на меня испуганными глазами, пока я обдаю ее своим горячим дыханием и дрожит напротив моего тела.
Оно мгновенно прогревается от моего жара, и я чувствую… чувствую, что если прижмусь к ней еще ближе, то почувствую, ее соски, даже через ткань бархатного платья.
Не удержавшись, я прижимаюсь к ней ближе, позволяя ей ощутить себя. Наши тела дрожат, соприкасаясь друг с другом, и это настоящая пытка – быть так близко к ней вновь.
В ноздри ударяет аромат ее тела, ее страха и возбуждения. Настолько сильный, что мне хочется потрогать ее киску и убедиться в том, что она достаточно увлажнена и готова принять меня.
Черт…
– Это не так… ты их написал! – в отчаянии кричит она, поднимая руки над своей головой, будто добровольно хочет сдаться. Я сжимаю ее запястья, ощущая, какие они хрупкие. Я мог бы переломать ей кости в два счета, если бы захотел. – Брэндан…
– Хватит! Иначе мне придется принять крайние меры, чтобы закрыть твой грязный рот! – выругался я, сцепляясь с ее взглядом. – Неважно что ты читала, наивная ты, сучка. Это все, считай, в прошлом. До того, как ты меня отравила, ясно?! Теперь я вернулся. И вернулся другим, как будто снова побывал в Адинбурге. Спасибо, что помогла мне вспомнить себя настоящего, а не стать размазней, подыхающей от этого дебильного чувства!!!
Все мое тело сжалось, когда я чуть не назвал вещи своими именами.
– Вот чего ты боишься? Ясно, Брэндан. Мне все ясно…
– Ничего тебе не ясно. Ты не знаешь, на что я способен, когда в мое прошлое пытаются засунуть свой маленький любопытный нос.
Что я еще мог написать в этом письме? Как много там написано о моих чувствах? Какие еще слабые стороны я раскрыл, когда написал эти чертовы пьяные