Ванька начал формовать верхнюю часть печи: чувал и дымоход, вырезал ножом устье, сделал прорезь для заслонки, печурки, то есть небольшие ниши для трубы самовара, сушки рукавиц, хранения спичек, и специальные отверстия для выгреба угольев и пепла. Выбрал загнету – углубление в подовой части печи, куда хозяйка будет сметать угли для поддержания ровного жара. Установил заслонки, вьюшки и дверцы для подтопка. Рядом с топкой вмазал котел для горячей воды.
Всё, что парень делал, он объяснял, пояснял, почему так, а не иначе надо действовать. Рассказывал он складно, занятно, помощники слушали открыв рот.
– Ты ровно сказку говоришь, я сама заслушалась! – смеялась Арина Тимофеевна.
К вечеру печь была готова. Работники, трудившиеся не покладая рук весь день, повалились кто куда. Ванька, утирая покрытое бисеринками пота лицо, окончательно вымазал его в глине и стал похож на языческого идола: серые глаза весело поблёскивали сквозь подсыхавший красноватый слой.
– Умаялся, чаю, сил нет? Заботник мой! – Арина бережно отвела волосы со лба парня и расцеловала в обе щеки. В глазах её стояли слёзы.
– Да что вы, матушка! Этот труд мне в радость! Сейчас топить будем! Стёпка, тащи спички, свинку будем жечь!
Печь затопили, она загудела. Чтобы проверить тягу, печник с замиранием сердца поднёс к топке тонкий листок бересты. Листок потрепало и, вырвав из пальцев, утянуло в трубу.
Ванька с облегчением вздохнул и перекрестился на икону:
– Ну, с Божьей помощью, сладили!
Домашние последовали его примеру.
– Ну что, работнички, идите мыться – и к столу, праздновать будем!
Ванька с Савкой затопили баню, быстро искупали мальчишек, Аксютка помыла Дашку, потом парни отмылись сами и вышли на двор отдохнуть и подождать хозяйку, которая отправилась в баню после всех, предварительно приготовив немудрёное угощенье. Пока мама мылась, дочери собрали на стол, и все сидели чинно, ожидая Арину Тимофеевну.
– Детки мои милые, – сказала она перед трапезой, – давайте помолимся Богу и вознесём ему молитву за то, что он послал нам тебя, Ванечка! – в глазах женщины опять заблестели слёзы.
– Мы ничем не заслужили такую милость, но Господь, по своему разумению рассудив, явил нам своё милосердие, послав нам тебя, сыночек! После смерти мужа я впервые увидела свет во тьме, когда ты вошёл к нам в дом, начал говорить со мной, учить детишек грамоте, Савву наставлять на путь истинный! Спаси тебя Бог, сынок, и пусть он даст тебе полной мерой счастья и довольства в этой жизни! – Арина в пояс поклонилась сбитому с толку и покрасневшему парню. Смущение его увеличилось ещё больше, когда все дети, включая Савку, следуя примеру матери, поклонились ему до земли.
– И всего-то печь сложил, – пробормотал он. – Что это вы, матушка, удумали! Это вы мне милость огромную оказали, безродного в дом пустили и сыном назвали…
– Ты языком-то не мели попусту! – не замедлила цыкнуть на него Арина Тимофеевна. – Снедать давайте, малые уж спят почти.
После