нее мне было нужно две вещи: я и мой отец, как и все кузнецы, довольно часто имели дела с ожогами. Тело отца сплошь было покрыто сине-коричневыми рубцами. А ее мазь на основе, каких-то трав, очень быстро снимала боль и помогала заживлению ран. Она не требовала за нее ничего, я лишь иногда приносил ей молоко да хлеб. Но самое интересное, на что была способна эта старушка, так это заглядывать в будущее. Сейчас ее дар был мне весьма кстати.
Последние дни я стал задумываться о смерти, но не той, что думают полностью отчаявшиеся люди. О той, которая может внезапно меня настигнуть, как например, настигла королеву и ее ребенка. Или как неожиданная смерть миссис Донсии. Ведь мы очень часто строим множество планов, продумывая порой каждый шаг, а потом в один миг они рушатся, оставляя пепелище из обгоревшей мечты.
Дорога до ее избушки была не самая простая. Она пролегала через погост, который каждый вечер солнце освещало на закате. Путь преграждала заросшая по пояс трава, пауки, болотная тина, что оставалась на месте высыхающего края реки.
Да и сам вид ее жилья приводил меня в замешательство. Конечно, ей ни к чему городская роскошь, но дом и вовсе не был похож на жилой. Покосившийся сруб уже нависал над тиной. Наверняка, бабка знала, что отойдет в мир иной, раньше, чем крыша съедет в болото.
Миссис Эрнеста, как всегда, догадывалась, что я приду, и прогнившая дверь избушки была не заперта. Хотя я уверен, что она никогда не запиралась.
– Здравствуйте миссис Эрнеста – прошептал я.
На что в ответ услышал хриплое приветствие. Полагаю, как все одичалые ведьмы – старушки она не обладала красивым звучным голосов. Ее тихие слова сопровождались сильным хрипом, и лишь иногда я мог четко расслышать ее измученный голос.
Мне всегда было легко общаться с людьми, которые знали, что я хочу, и зачем пришел. Долгие пустые диалоги подавляли мой интерес дальнейшего общения. Эрнеста понимала меня без слов. Легким жестом серой сморщенной руки она указала мне на старый, проеденный термитами стол, за который мне надо было присесть. Поставив молоко и хлеб, что очередной раз принес по ее просьбе, я уселся, слегка опасаясь не быть последним сидящим за ним.
– Жестокость – сказала она вдруг! Вот что породило другую жестокость, более сильную! Тьма, что нависнет над городом, придет с юга. Не успеет душа королевы предстать пред Богом, как город уже захлебнется в крови. Ее будет ровно столько, сколько было выпущено из тел. Смерть, боль, отчаяние – захлестнут этот город. Стена поднимется до небес, но зло будет уже внутри. Клеймо дьявола, которого создали люди, обернется против него.
– Эмм… – протянул я. Спасибо тетушка Эрнеста – испуганно пробубнил себе под нос.
В ответ она слегка улыбнулась. Ее сморщенное серое лицо, немного порозовело. Видимо, она давно не улыбалась.
Я всегда считал, что для того, чтобы заставить улыбаться обрюзглую старушку, надо ей печь растопить, или дров в конце концов нарубить, на пять лет вперед. Но миссис Эрнеста улыбалась после рассказа о страшных событиях. Довольна