ненаглядного мальчика свалила его с ног. Доктор говорит, что сердце мужа так слабо, что день ото дня можно ожидать дальнейшего ухудшения! Господи, помоги! Остаться еще и вдовой! Одной-одинешенькой на белом свете! Ох, нет, ноги не несут, потом, позже, она зайдет к нему.
С этими горькими мыслями Серафима Львовна наконец добрела до своего будуара, прошла через него в спальню и без сил опустилась перед зеркалом. На пол упала роскошная шляпа с длинной вуалью, с легким звоном посыпались шпильки и тяжелые светло-русые волосы покатились тяжелой волной по покатым плечам.
Раньше она всегда любовалась собою в зеркале, но теперь даже не видела своего отражения. Слезы туманили его, а потом и вовсе полились рекой, неудержимым водопадом. Мысль о Пете, о Зое, о Егоре, о больном муже, который не смог даже присутствовать на похоронах сына, страшные подозрения этого неприятного полицейского, племянник Лавр! Как все смешалось, как все тяжело, неясно, гадко!
Серафима Львовна упала головой на руки и отчаянно стала желать, чтобы время вернулось вспять, назад, в ту пору, где она была юной и беззаботной девушкой, где мир представал перед ее взором светлым и понятным, полным лучезарных красок и переливов.
Мир, где не надо было мучиться, искать ответы на сложные вопросы. За нее эти вопросы решал отец, а потом муж.
– Серафима! Дочка! Иди сюда! Да где же ты?
С этими словами господин Дудко суетливо развел руками и нервно прошелся по гостиной. Его смущал гость, Викентий Илларионович Соболев, который нежданно-негаданно пожаловал нынче с утра. Однако, ежели быть честным перед самим собой, все-таки ждали Соболева в доме, надеялись, что он нанесет визит после памятного бала, на котором ему представили дочь Дудко – Серафиму. Бал в Дворянском собрании собрал множество приличных господ, среди которых Дудко намеревался приискать надлежащего жениха своей красавице дочери. А уж хороша она была! Ее удивительная, просто какая-то неземная красота доставляла папаше Дудко всяческие хлопоты и беспокойства. Где бы они ни оказывались с дочерью, тотчас же раздавались охи-ахи и комплименты. Прохожие на улице выворачивали головы, кавалеры в пролетках махали руками и свистели от восхищения.
Для разумного и любящего отца такое внимание было сущим наказанием. Ведь не углядишь, как хлыщ какой-нибудь или распутник появится. Тяжкое дело – красавица на выданье! А солидные женихи не больно-то и бегут, боятся. С такой женой всю жизнь живи да по голове себя оглаживай, выросли рога или нет? Да и сама девица-то уж больно молода. Опыта жизни никакого, да и ума не бог весть что. Влюбится, вобьет себе в голову чепуху романтическую и все, пиши пропало!
Дудко так рассуждал потому, что в свое время и сам был таким романтическим соискателем для нынешней супруги своей, в ту пору женщины неземной красоты и малого ума. Вскружил ей голову и добился руки. Романтический флер быстро улетучился, красота жены как-то стремительно поблекла, сам Дудко после курса университета подвизался на чиновничьей ниве и мало преуспел в жизни. Вот и боялся он, что ненаглядная