противоположного пола, так ревностно обожаемым мужчинами. Крео поразило, как до сих пор сильны в ней корни, тянущиеся к этому мужчине сквозь световые года космического пространства – Спри никогда не испытывал такое неудобство быть лишним. Кто он такой, чтобы иметь право заглядывать внутрь самоподдерживаемой сферы, где есть место только любви двух душ? Плазменный шнур.
– Великое начинается с малого, – вмиг ответила Бэа. Он стоял перед ней: колдовство потусторонней стихии перенесло, возможно, дрейфующего в спиралевидных окрестностях Андромеды Бонумэ Рэйшо к ней. Девушка ведь почти забыла этот успокаивающий тон его смиренного голоса, к которому даже самый продвинутый нейрокорреспонденс не смог подпустить ее, как бы умеючи Ханаомэ Кид не совершенствовала отрасль аппаратным весом своей комиссии. Но это был не Бонумэ Рэйшо, и она это понимала.
Удар – сталь прогнулась. Еще два удара – край металлического листа отвалился от дверной рамы. Когти рвущегося внутрь великана ухватились за угол раздербаненного прокатного профиля и принялись его вырывать, как неподатливый защитный слой пленки с квантового экрана.
– Так давай сделаем так, чтобы увидеть его, идет? – каждая ужимка и кротость кивков неподдельно ассоциировала Крео Спри с канувшим в бездну звездного неба Бонумэ – Бэа не могла и не хотела избавляться от внезапного просветления. Она кивнула ему в ответ с глазами, полными благодарности и счастья, что за спиной именно этого человека ей предстоит пасть смертью первооткрывателей, почти ухвативших фортуну за хвост.
Лист был почти вырван. К вырезанному электропроводящим зарядом матричному глазному яблоку Атласа присоединился уцелевший окуляр: от выбывшей соседней оптики он впитал в себя сверхнормальный колорит красного и теперь сверкал инфернальным бордовым. Машина убийства протянула клешню внутрь электрощитовой, но преуспела лишь кончиком когтя коснуться уха Спри, от чего тот, чертыхаясь, получил неприятный разряд электричества.
– Держись! Все будет хорошо! – буси-до, что есть мочи, успокаивал вцепившуюся в него Ханаомэ Кид.
Атлас насел расцарапанным брюхом на поверхность листа, проминая его под собой, и готовился в очередной раз по-рыбачье закинуть стальную руку. Что-то резко обхватило киборга со спины: непонятной формы лапа пронзила грудную клетку гиганта и разворошила гнездо электроных внутренностей, выворачивая второй лапой шею Атласа. Уцелевший глаз последовал к чертям вслед за первым – исполинская махина стала метаться в приступах беспомощной агонии.
– Да сдохни ты, наконец, тварь! – кричала Беа.
Атлас опрокинул висевшее у него на спине незнакомое существо и вслепую принялся бить по туше, нанося раз за разом сокрушительные удары с намерением разбить обидчику его внутренности.
Существо оказалось проворнее. Пожертвовав несколькими участками тела, на которые обрушались расчетливые удары Атласа, четвероногий ангел выждал подходящего момента, искрометно