в щеку и улыбнулась:
– Я тебя не забуду.
По взгляду, который Саша кинул на сестренку, Николай понял – она просто не знала, кто он такой. И брат не хотел ей говорить, чтоб не пугать. Ахмад сел на пробивавшейся траве, глядя вслед уходящим детям. Щека все еще чувствовала прикосновение двух нежных детских губ. Забросил трупы в иномарку, закидав кровь на дороге грязью и сел за руль. Дождался, когда дети скроются за поворотом, спускаясь с дамбы к реке. Нажал на газ. На огромной скорости пронесся по насыпи. Перед самым обрывом выскочил из машины, прокатившись по весенней грязи в своем шикарном костюме, ободрав лицо и руки.
Иномарка сделала в воздухе огромную дугу. На секунду зависла и вонзилась носом в бурлящую поверхность. Какое-то время держалась на плаву, а затем ушла под темную весеннюю воду на средине реки. Николай не хотел, чтобы в деревню нагрянули журналисты и следователи. Он не желал, чтобы его родных беспокоили, поэтому и поступил так. Дети ничего не видели, находясь за кустами, но они расслышали громкий всплеск. Бросились к реке и ничего не увидели, кроме огромных расходящихся кругов…
Горев с трудом встал на ноги, держась за вывихнутую левую руку. Подойдя к молодому дубку, оперся на него выбитой костью и резко ударил плечом, ставя сустав на место. С трудом сдержал рвущийся из груди крик. Когда боль немного утихла, поглядел на то, что осталось от старого моста. Медленно побрел назад. По дороге спустился с насыпи и постарался привести себя в порядок, умывшись в широкой и прозрачной луже, слегка почистился. Забрал чемодан, так и лежавший на обочине, поглядел на далекие крайние дома и направился в обход деревни. Горев шел к старому родительскому дому. Он чувствовал себя страшно усталым…
После четырех часов дня Алексей Гаврилович Горев решил проведать старый дом. Что-то тянуло его туда именно сегодня. Он не сказал жене ни слова. Витек и Татьяна находились на работе, которой с наступившей весной прибавилось раз в пять. Алексей Гаврилович понимал, что больше уже не помощник сыну. Мария Александровна почти не вставала с постели. Лишь в самые теплые дни, с помощью мужа, выбиралась на скамеечку перед окнами и сидела там, держа сморщенные ладошки на палке. Грелась на солнышке, щуря подслеповатые глаза. Силы у обоих стариков уходили, глаза стали хуже видеть, и вся их помощь теперь заключалась в охране дома. Но Витек и не требовал от родителей большего. Марлен и Сашка подросли и теперь целыми днями пропадали либо в школе, либо рыбачили на разлившейся реке с лодки.
Алексей Гаврилович брел по пустынной улице, изредка отвечая на приветствия прибиравших огороды мужиков и баб. Люди убирали мусор с грядок, разводя дымные костры. Со всех сторон тянуло горьковатым дымком. Кто-то уже начал копать огороды. Он опирался на крепкую дубовую палку при каждом шаге. Солнце начало клониться к горизонту, но все равно было очень тепло. Старик чувствовал, как спину припекают горячие лучи и радовался весне.
Зашел в дом, отперев немного поржавевший замок. Сразу подумал, что в следующий раз надо захватить с собой машинного масла и смазать его. Потер