на спину, – командовал Светояр. – Пусть полежит, подышит.
Грудь раненого мерно поднималась и опускалась. Не было ни хрипов внутри, ни бульканья. И была надежда, что пневмонии тоже не будет.
– Бинтуем.
В этом уже Милалика была мастером. Её повязки были в меру тугими, не сдавливали органы и сосуды, хорошо держались. На смуглом теле Греслава белая материя бинтов образовала майку с одной лямкой через плечо.
– Укрой его и пусть приходит в себя, – Светояр вытер вспотевший лоб. – Потом перенесем его ко мне. Скажи Мыське, чтобы она приготовила ему жесткую постель.
– Уверена, она уже всё сделала, – сообщила Милалика. – А может, его здесь оставить?
– Нельзя, вдруг другого раненого доставят или больного. Греславу сейчас чужая инфекция ни к чему. А Мыську я на время освобожу от всех дел, пусть только за ним присматривает.
Не сговариваясь, они подошли к раненому, склонились, прислушиваясь к дыханию. Все в порядке. Уже и лицо не такое бледное.
– Позови кого-нибудь, чтобы перенести больного, – сказал Светояр, снимая с себя передник. – А ты…
– Да, знаю я! – Милалику раздражало, когда ей постоянно указывали, что делать. Как будто она сама не знает! – Инструменты обработаю, стол отмою, помещение проветрю. Так?
– Не сердись, я просто становлюсь занудой. Наверное, старею.
– Ага, в девятнадцать лет уже старик!
– Знаешь, мне кажется, что здесь, в этом времени, год за три идет. Тебе не кажется?
Милалика на миг задумалась.
– Не кажется, а я точно знаю, что здесь быстрее взрослеешь. Некому и некогда с нами нянчиться. Взять Греслава, – Милалика кивнула в сторону раненого. – У нас там, в двадцать первом веке, он бы сейчас кандидатом в мастера спорта был, бился бы на татами бесконтактно, в институте физкультуры учился…Мама бы ему рубашки стирала, завтрак готовила, беспокоилась бы, когда он вечером с тренировки задерживается. Скажешь, не так? А здесь он командир полка, лучший мечник, доверенное лицо князя Светослава. За подвиги можно Героя России давать. А возьми тех, кого с ним вместе в воины посвящали: уже опытные бойцы, защитники, уважаемые люди.
– Точно, – Светояр вытер руки. – Жизнь здесь проще, а требует от человека напряжения всех сил. И почему-то здесь быстрее и ярче проявляются способности и таланты.
– Наверное, потому что никто тебя в двенадцать-тринадцать лет ребенком не считает, и дают не только свободу самовыражения, но и внушают, что без него не обойтись, каким бы делом он ни занимался. Долг, ответственность – здесь не слова, а поступки. О, Греслав очнулся!
Пациент и вправду открыл глаза.
– Ярик, – выдохнул раненый. – Дружище, как я рад тебя видеть. И тебя Милалика…
– Ты нам это уже говорил, – Светояр положил руку на грудь больного, чтобы тот и не пытался самостоятельно встать. – Как себя чувствуешь?
Тот помолчал, прислушиваясь к себе.
– Дышу.
– Это хорошо! Где-нибудь болит?
– Грудь.
– У