вечера? Потом обернулся. Сзади возвышалось гигантское ложе с балдахином на резных столбиках, занавешенное с трех сторон темной тканью. Собственно, ткань была и с четвертой стороны, но здесь зияла внушительная дыра, прорезанная ножом. Постель закрывала мохнатая шкура с брошенной поверх нее кучей тряпья.
– Значит, отсюда я и сверзился, – промолвил Клим. Подумал немного и добавил: – А бойцы мои где? Где лес и бандитский лагерь? Где Полуянов со своими охламонами? И где Кавказ? Это что за наваждение?
Задрав голову, он бросил взгляд вверх. Смотрел в потолок с одним желанием – чтобы тот рухнул поскорее и придавил его насмерть. Но своды, кажется, были прочными, хотя время оставило на них отметку в виде паутины трещин. Прямо над балдахином сиял прильнувший к камню солнечный зайчик и будто подмигивал ему, намекая, что нет здесь ни леса, ни бандитов, ни команды тридцать пять-шестнадцать, зато этот сумрачный покой, громоздкая мебель, крюки на стенах, чан и статуя – самая настоящая реальность.
Клим сунул клинок в ножны и повесил автомат на плечо. Потом сказал:
– Ладно, разберемся. Как говорили латиняне, ищите и обрящете. Вот и поищем.
С этими словами он шагнул к окнам, за которыми, возможно, высились горы Кавказа или хотя бы знакомые строения гарнизонной базы. Но в этот миг дверь распахнулась и в чертог вступили двое крепких молодцов в кольчугах, шлемах и с алебардами. Вслед за ними возник тощий тип в желтом камзоле и двуцветных штанах – одна штанина синяя, другая зеленая. В руках у него был длинный золоченый жезл с набалдашником в виде свернувшегося кольцом дракона.
– Вира лахерис! – торжественно провозгласил тощий и поклонился.
Язык был чужой, но – странное дело – Клим понял сказанное. Вира лахерис – живи вечно. Кивнув в ответ, он произнес:
– Майна хабатис. – Что означало: «И тебе того же».
Затем уставился на тощего. Тот снова отвесил глубокий поклон.
– Твое величество желает облегчиться?
– Перебьюсь, – буркнул Клим, пропустив «величество» мимо ушей.
– Ну, тогда… – Тощий тип повернулся к двери и стукнул жезлом в каменный пол. – Воду, простыни, вино и королевские одежды! Поживее, бездельники! Не ленитесь, во имя Благого!
В распахнутую дверь ввалилась толпа пестро наряженных слуг, юных пажей и пригожих служанок. Клим не успел опомниться, как три шустрые блондинки ухватили автомат, каску и подсумок с обоймами и гранатами, а три другие принялись стаскивать башмаки и портупею. Вообще-то реакция у него была отличной, но тут, похоже, случился приступ столбняка. В полном ошеломлении он позволил содрать комбинезон, трусы, носки, тельняшку. Затем девицы, хихикая и будто случайно прижимаясь к нему то грудью, то бедром, повлекли Клима к чану. Он не сопротивлялся. Ручки у них были такие нежные! Да и остальное в полном порядке.
Его сунули в чан, на голову и плечи полилась теплая вода, мыльная пена заставила прищуриться. Однако он разглядел, как отдернули шторы и потоки солнечного