к Картафилу возвращается его молодость.
С другой стороны, поэма Жуковского стала закономерным продолжением его размышлений об «Одиссее человеческого духа». Это одновременно было и развитие пушкинско-лермонтовской романтической линии, некоторые фрагменты поэмы можно сопоставить с психологической динамикой героев Михаила Лермонтова.
Действие поэмы начинается от казни Христа и затем переносится в современность: с Агасфером встречается Наполеон. Исповедь Агасфера завоевателю и составляет содержание поэмы. Причину разрушения Иерусалима Жуковский связывал с отвержением Христа народом Израиля. Сюжет поэмы – это поиск Агасфером смерти, который оказывается путём к вере во Христа. Агасфер постоянно возвращается в Иерусалим, а описание разрушенного пожаром города напоминало созданный Жуковским в его письмах образ Европы. Тем самым священная и литературно-романтическая история прямо соотносились с современностью и её задачами.
В поэме Жуковского есть и картины всемирной истории, и черты демонизма, и этико-религиозные рассуждения. Но не это главное. Романтик Жуковский остался верен себе: он прежде всего попытался выявить внутреннюю эволюцию героя, раскрыть его путь к духовности, к постижению подлинной веры. Уже в самом начале исповеди Агасфера дана программная, во многом полемическая установка:
Я – Агасфер; не сказка Агасфер,
Которою кормилица твоя
Тебя в ребячестве пугала, нет!
Я Агасфер живой, с костями, с кровью.
Текущей в жилах, с чувствующим сердцем
И с помнящей минувшее душою.
Я Агасфер – вот исповедь моя…
В этом монологе героя – заявка на «очеловечивание» сказки. Жуковскому важнее всего передать именно трагедию «живого» человека, показать живое биение его «чувствующего сердца», память его души. Поэт обращается к форме исповеди, позволяющей раскрыть историю героя изнутри как акт самосознания. Момент очеловечивания героя легенды – суть концепции Жуковского, продолжение и развитие общего направления русской романтической поэмы.
С начала 1851 года Жуковский ослеп на один глаз и по нескольку часов проводил в тёмной комнате. В темноте он провёл и свой 68-й день рождения 29 января 1851 года.
Тем не менее, мечты о возвращении в Россию не оставляли его. В этом его активно поддерживали Гоголь, Чаадаев, а особенно, его племянница, дочь Варвары Афанасьевны Буниной, его сестры по отцу, Авдотья Петровна Елагина, которая на всю жизнь стала другом Василия Андреевича.
Василий Андреевич вернулся к своей идее обосноваться в Дерпте. Свой маршрут Жуковский сообщил Авдотье Петровне в письме от 29 июня, наметив выезд из Бадена на 14 июля. В том же письме он просил всех своих близких собраться в Москве. Однако за два дня до отъезда у поэта сильно воспалился глаз. Самостоятельно писать и читать Василий Андреевич не мог. Ему помогали супруга и камердинер. Состояние здоровья Жуковского стремительно