же не вводили? – отозвался Яр. – Ввели партийный налог. И этот, как его, налог на добавленную стоимость.
– Еще ввели плакат «Накручина – знамя свободы Востока и Запада!» – добавил Персефоний.
– Видал, все улицы им заклеили, – сказал Хмурий Несмеянович. – Больше ничего? Ну, после новых денег это мелочи, можно сказать, спокойная неделя.
– Еще ввели моду на значки «Маститый вечевик», – сказал Персефоний.
– Розовые такие? Их я тоже видел, только так и не понял, что они означают и за что их дают.
– Означают они огонь, горящий в сердце каждого любителя свободы, а дают их за один купюр или пригоршню дукатов, – пояснил Персефоний. – Иностранцы покупают охотно. Вместе с розовыми платками и шарфами. А, еще в газетах писали, что закончена работа по восстановлению творческого наследия Гигеля, и в школьную программу уже ввели его повесть «Томас Бильбо».
– Как-как? – переспросил Хмурий Несмеянович.
Персефоний повторил. Хмурий Несмеянович выругался.
– А я вот, как мед распродал, в театр сходил, – поделился впечатлениями берендей. – Тоже новая постановка – по повести Гигеля «Вой».
– Ну и как?
– Мне не понравилось. Разврату много. Еще песню ввели «Если в колодце воды не хватает, значит, имперцы ее выпивают». Да, про математику слышал: разрешили делить на ноль и… что-то про число «пи», запамятовал.
– Это не прошло, – заметил Персефоний. – Было предложение, – объяснил он неуклонно шалеющему Тучко, – чтобы число «пи» равнялось трем и пятнадцати, но депутаты не увидели разницы и предложение отклонили. А вот в историю поправки ввели.
– Тогда уж скажи: поправки в поправки, – сказал Хмурий Несмеянович. – От истории там уже давно ничего не осталось.
– Да, так вернее. Значит, имперцы слезли с веток не в одиннадцатом, а в тринадцатом веке, а Кецалькоатль был накручинцем Куценко.
– А еще, – подхватил берендей, который, похоже, в своем медвежьем углу был не так уж оторван от жизни, – ввели заморскую игру гольф и…
Однако Хмурий Несмеянович воскликнул:
– Стоп, стоп, стоп! Придержите коней, хлопцы. Стало быть, суммируя полученные данные, делаем вывод: в независимом графстве все идет, как и шло. Так?
– Так, – переглянувшись, признали Яр и Персефоний.
– Значит, кроме новых денег, ничего особенного не случилось. Вот и не морочьте мне голову, а то сейчас забросаете газетными передовицами типа «Верка Суржик – переодетая женщина».
– Что, правда? – встрепенулся берендей.
– Не знаю, не проверял, – съязвил Тучко. – И можешь поверить: если выпадет случай, проверять не стану. Это как с механическим соловьем: поет – и хорошо, а как устроено – не твое собачье дело.
– Шути, как хочешь, бригадир, а я вот не пойму, зачем такая бурная деятельность, – вздохнул Яр. – Им ведь царствовать от силы год осталось, а ты хоть школу возьми – они же целое поколение коту под хвост пускают.
– Ну, звеньевой, насчет года ты поторопился, – усмехнулся Хмурий Несмеянович. – Кохлунд, конечно, всего