лежащих верблюдов и тюков открыли огонь по незваным гостям. Двое номадов, сраженные пулями, свалились с седел и зарылись лицом в зыбучий песок, остальные вихрем продолжали неумолимо приближаться. Вот уже видны их искаженные яростью лица и раскосые глаза. Несколько всадников на полном скаку, вскинув небольшие изогнутые луки, выпустили с десяток оперенных стрел. Одна из них вонзилась в высунувшегося из-за тюка Саида. Торбеллино рванулся было на помощь к маленькому погонщику, с которым успел крепко сдружиться за время путешествия, но колючий аркан, сплетенный из конского волоса, со свистом захлестнул его шею. И он, задыхаясь, рухнул на землю.
Когда юноша пришел в себя, все было кончено. У потухших костров лежали убитые: зарубленный Скупой Юсуф, до последнего защищавший свое добро, и двое погонщиков. Низкорослые кривоногие номады суетились около сваленных тюков с товарами, осматривая добычу. В стороне сгрудились перепуганные пленные в ожидании своей участи. Один из них, молодой крепкий парень, сидел на песке и горько плакал, проклиная свою несчастную судьбу.
Купцов кочевники отпустили с миром, вернув им часть товаров и десяток верблюдов, остальной же караван с погонщиками погнали на запад. Несколько дней их гнали по раскаленной пустыне, почти не давая пить. Измученные жаждой, безжалостно исхлестанные плетьми пленники в одной связке еле-еле тащились по зыбким пескам, оставляя позади цепочку следов, которые через пару часов заметет ветер, и зарубленного юношу, что проклинал свою долю. Он сошел с ума на второй день плена, не выдержав удара судьбы, и старый хромой кочевник с хищным взглядом зарубил его. Солнце стояло почти вертикально и с адской силой давило на голову и глаза. Песок обжигал, словно каленым железом. На третий день пустыня отступила. Перед караваном раскинулась широкая степь. Идти стало намного легче. Начали попадаться ручьи и мелкие речки. Под ветерком легко стелился седой ковыль, весело щебетали птицы, посвистывали непуганые сурки, которые столбиками стояли, высовываясь с любопытством из травы. Из-под ног часто выпархивали стайки пестреньких перепелов. Вдалеке с глухим топотом пронесся небольшой табун диких лошадей. Торбеллино с удивлением смотрел на этот живой мир: за эти дни в пустыне он успел отвыкнуть от него. Теперь он был просто влюблен в него и не мог надышаться его живительным воздухом, порой забывая, что находится в неволе.
Следуя на северо-запад, караван пересек ряд равнин с прозрачными, как слеза, озерами и к вечеру достиг живописной долины, окруженной со всех сторон невысокими зелеными холмами. Показались белые юрты кочевья. Дым костров стелился над степью и распространял терпкий запах горящего верблюжьего помета и жареной баранины. Над кочевьем стояло громкое ржание и неистовый лай собак. С собаками кочевников шутки плохи. Эти огромные злобные псы с отрезанными ушами выглядят довольно внушительно и с врагами не церемонятся.
Пленников, чтобы они не смогли совершить побег, поместили в глубокую сырую яму, где они и провели первую тревожную ночь. Утром им