причудливому смешению верований разных народов не стоит. Люди торговали, кочевали, воевали… Культурный и материальный обмен шел в полный рост. Скажем, во время завоеваний Александра Македонского эллинизм проник аж в Индию. А после смерти Александра, когда Египтом стали править греки, мифология последних естественно и непринужденно перемешалась с египетской. После завоевания Египта Римом, произошла новая волна смешений.
Долетели до Европы и персидские веяния. Скажем, согласно Заратустре, персидский бог Митра говорит своим почитателям следующее: «Кто ест мою плоть и пьет мою кровь, остается во мне, и я остаюсь в нем». (Кстати говоря, Митра, как и Озирис, родился 25 декабря. Причем родился он в пещере, среди животных!)
Взаимопроникновение религиозных обычаев происходит и сегодня, даже во «враждующих» религиях – для этого нужно просто их тесное культурное соприкосновение. Скажем, в Египте абсолютное большинство населения – мусульмане. Но есть и христиане. Так вот, в христианской церкви в Каире на полу лежат ковры, как в мечети, а при входе в храм верующие снимают обувь.
…Возьмите огромную мешалку, накидайте в культурный котел цивилизации разных разностей и постепенно вы получите причудливую смесь из, казалось бы, несмешиваемого…
Доктор философских наук Вячеслав Полосин обращает внимание на следующие факты: «Культы Осириса (Египет), Орфея (Греция), Аттиса (Рим), Зороастры и Митры (Персия – Рим) и многие другие строились по одной и той же схеме боговоплощения: чудесное рождение богомладенца от девы – страдания за людей и смерть – схождение в ад – телесное воскресение и вознесение. Жрецы этих культов при огромном скоплении народа ритуально воспроизводили содержание мифов… причащали верующих кровью божества в виде: вина (греки), крови быка (римляне), красного пшеничного напитка (египтяне), считая, что это гарантирует им нарушение законов природы в пользу верующих».
«Хлеб причастия моего будет из белой пшеницы, причащаться я буду напитком из красной пшеницы» – это египетская Книга Мертвых.
В чем же генезис причастия? Почему христианин, поедая булку ситного и выпивая сброженный плодовый сок, говорит, что тем самым кушает тело христово и пьет кровь христову? Может быть, это культурный рецидив древнейшего каннибализма?
Истоки, конечно же, там. Действительно древние верили, что поедание печени смелого врага придаст смелости; они пили кровь врага в надежде получить его жизненную силу… Если такое происходит после поедания обычных смертных, то каким же сильным и могучим станешь, съев самого бога! И ели. Правда, символически…
«Причастие телом и кровью божества характерно для большинства древних религий, – пишет тот же исследователь, – причем развитие шло от жестокого натурализма в сторону гуманизации: у отсталых племен это могло быть замещающее человеческое жертвоприношение, затем человека заменило животное, со временем кровь животного стала олицетворяться вином или красным напитком, а плоть – хлебом…»
В