рябило редкими остатками тепловых миражей, скоро всё остынет, и они пропадут. Чуть змеились призрачные смерчики сгруппировавшейся в семейства мошки, в конце сезона перешедшей на растительный корм. Местность тут, как я уже говорил, слегка холмистая, покрытая пятнами больших и малых озёр в обрамлении таёжных перелесков. Чтобы оценить всё величие Енисея, надо смотреть на него с верхних точек, с поверхности воды не видно и малого. Вниманию редкого визитёра предлагается другая красота – красота бескрайнего открытого простора. Здесь царит настоящая северная свобода, честная, как тундра, изрезанная причудливыми змейками речек и ручьёв. Бескрайняя и зовущая, в которой сразу же начинаешь чувствовать себя либо ненормальным отшельником, либо кочевником-аферистом. Наверное, это зависит от внутренних установок, воспитания, генетических предрасположенностей.
Вдали, между возвышенностями, проблёскивало озеро покрупней, обязательно схожу туда со спиннингом, в таких и водятся гигантские щуки. А щуку всегда интересно тащить, боевая рыба, стойкая на драку. Слева, подходя к избе, змеился ручей Каменный. А ещё отсюда видны белые силуэты самоходной баржи и катера у противоположного берега. Вниз идут.
Барж на реке много, северный завоз.
Химия работала, я уже закосел, захотелось спеть. Ну и затянул любимое батино:
– По ту-ундре, па широкой дор-ро-о-о-ге, где мчит курь-ерский Воркута – Ленинград!
Певец я тот ещё. Хорошо, что слушателей нет.
Заброшенные берега.
В этих диких краях, некогда обжитых отшельниками или семьями промысловиков, кроме опустевшего жилья изредка попадается лишь покосившийся могильный крест, хмуро приветствующий путника. Ничего не поделать, налицо безжалостная логика развития и упадка, цикличные процессы… Было время, когда по Енисею рулил Енисейск – удобно стоял городок. И всех всё устраивало. Но потом царь-батюшка решил учинить на юге края железную дорогу, протянули её достаточно споро, ибо даёшь Транссиб. Естественно, вспучился посёлок, стоявший на перекрёстке двух магистралей: Енисея и железнодорожной артерии. И возник Красноярск – столица края. И зажил Красноярск широко, медово и вольготно, ибо в размере своём подвластная территория более никому на планете не снилась, охренеть, как много. Что тут мог Енисейск поделать? Ничего. Только лоббировать, но в те времена это было сделать гораздо сложней, чем сейчас. В какой-то момент сама госпожа Действительность говорит людям: «Ваша миссия выполнена, можете уходить». И люди уходят.
Не согласны? Жители Детройта, между прочим, тоже были не согласны.
Немного жутковато вот так сидеть, одному.
А я смелый? Пёс его знает, вроде не жаловался. Не из робких, в общем.
Потому и не пригнулся, когда стая уток с характерным свистом крыльев чуть не срезала мне волосы на голове. Даже успел схватить лежащее рядом ружье, браунинговский «Голд Фьюжн». Да уже бесполезно. Ага! Сейчас начнут летать.
– И что ты с ними делать будешь в темноте? Кривой, как сабля.
Ёлки,