я могу тебе помочь, Аня? – спросила Аполлинария Антоновна. Помощь другим помогает легче пережить собственное горе.
– Возьми моего ребенка, Поля. Я… знаю, что у тебя случилось. Пусть все считают, что ты родила здорового мальчика, а я – мертвую девочку. У тебя будет ребенок, Поля! Живой, здоровый ребенок. Ведь твой муж и брат еще не знают, что у тебя… Им же еще никто ничего не сообщил? Девочку я похороню. Если захочешь, сама сможешь ухаживать за могилой. Нет, лучше я. Или вместе, чтобы родственники Разуваева ничего не заподозрили. А я стану крестной своего собственного сына. Буду помогать деньгами. Я же могу делать подарки своему крестнику? Никто ничего не заподозрит. Мы же с тобой вместе учились. Потом встретились здесь, в больнице. Ты пригласила меня стать крестной. Поддержала на похоронах мертвой девочки. Только ты должна держать язык за зубами. Всегда, до гробовой доски. Никому и никогда не проговориться!
– А кто знает, что…
– Николай Аристархович. Он поможет. Я же у него жила в последнее время. Боялась, что меня беременную… Я боялась за свою жизнь, за жизнь ребенка. Эти родственники Разуваева… Еще знает помощница доктора Богомазова. Ниловна. Ты, конечно, знаешь Ниловну? Она же с ним лет пятьдесят вместе работает, предана до гроба. И не станет она желать смерти ребеночку. Она про меня все знает. Она мне еду носила. Они не выдадут. Ну, как ты решишь?
– А ты потом не заберешь у меня ребенка? Он навсегда будет моим?
– Да как я смогу его забрать-то? И куда?
– Я согласна, – сказала Аполлинария Антоновна.
Глава 1
Ивана арестовали. Мошенничество в особо крупных размерах! Вывод за рубеж нескольких миллиардов рублей! В нашем доме был обыск. Я пребывала в состоянии шока. Миллиардов?! Мы, конечно, жили совсем не бедно. Наверное, этот загородный особняк, построенный Иваном, обошелся ему в несколько миллионов, но рублей! Мы оба ездили на хороших машинах, могли позволить себе любую еду, любую одежду, поездку на любой курорт. Но Иван не швырялся деньгами. Никаких золотых унитазов, никаких статуй, никаких диких вечеринок, никаких безумных трат вообще. Он не был скупым, по крайней мере по отношению ко мне, но деньги он считал всегда. Хотя он же финансист по первой и основной профессии. И я знала, что он постоянно вкладывал деньги в свой агропромышленный комплекс.
Когда я пыталась интересоваться его прошлым, я нигде не нашла информации ни о каких оргиях, загулах, спонсировании певиц и актрис. Он всегда жил тихо и скромно. Он просто не любил вечеринки. С друзьями предпочитал общаться дома, один на один, а не устраивать обеды на сто персон. Может, потому, что деньги любят тишину? Но Иван на самом деле любил тишину. Он не любил никакую музыку – никого из современных исполнителей, честно признался, что не понимает классическую. Он не ходил в театры и на выставки, фильмы смотрел дома. Меня он попросил слушать музыку в наушниках. Если я хочу в театр, на выставку, пройтись по магазинам – всегда пожалуйста, «только заранее согласуй свои планы с моими». Он меня ни в чем не ограничивал, никогда не упрекал. Он заботился обо мне, он баловал меня. Его отношение ко мне напоминало