А я осталась, дура-дурой, с недоеденной пиццей и без телефона.
Волей неволей, а пришлось сесть за пианино, начать разучивать сонатину. Сконцентрироваться было трудно. Я отвлекалась на несущественное. Так я начала думать о своей учительнице музыки. Эта тётка совершенно уникальная. Она дает мне произведения, которые сроду не найдешь даже в интернете, чтобы послушать, как юные гении играют. Вот дала мне сонатину какого-то Лукомского. Это что-то какафоничное на три страницы. Я добрела уже до второй страницы, и то только все руки отдельно. Как я буду их соединять – прямо не знаю. Иногда мне думается, что в нашей школе ноты кончились. Моцарт с Бахом были розданы, а что осталось – то мне. Я «помучила кошку» примерно с полчаса. «Мучить кошку» – это выражение моего отчима. Это так мои занятия на пианино Игорь называет. Сам бы попробовал Лукомского сыграть!
Может, я была расстроена тем, что у меня телефон отобрали. Может, я уже устала от лежания на диване, может, меня Лукомский бесит, я не знаю. Но ничего не получалось. Тогда я стала придуриваться. Стала крутиться на стуле поочередно в разные стороны и говорить на разные лады: «А-а-а-а» и «Э-э-э-э», поочередно опять же. Пока мать не пришла и не сказала, что у нее уже голова болит и пора бы мне делом заняться.
В общем, мысль такая: до вечера мне телефон не отдадут, а надо что-то делать. Причем полезное. Ну, я взяла старое полотенце и вытерла всю пыль с подоконников и столов (однако не заметила особых изменений в комнате). Потом на книжной полке над рабочим столом Игоря переставила все книги и блокноты корешками вовнутрь. Красиво. Беситься будет, конечно, ну на то и взрослые, чтобы беситься. Чтобы уж окончательно доказать свою полезность, я поправила покрывала на диванах, дав пинка коту, и разложила все подушки ромбами. Самой даже понравилось. И тут зазвонил домашний телефон.
Если честно, то я уж тыщу лет не слышала, чтобы он звонил. Мы им пользуемся исключительно для интернета. Я взяла трубку. Мне звонила учительница музыки Алла Петровна. Она попросила меня прийти в школу, какой-то срочный вопрос, что-то по поводу ансамбля. А то, говорит, я тебе на сотовый телефон не дозвонилась. Еще бы, дозвонилась! Я пошлепала на кухню и поставила маму в известность: надо мне идти в музыкальную школу, срочное дело. Мама, разумеется, согласилась. Конечно! Если на секцию по плаванию – так нет, а в компанию к Лукомскому – нате.
В общем, я пошла в школу, мне недалеко, два квартала. Мама строго-настрого приказала ничего не говорить о том, что я была в полиции и все такое. Пусть, мол, подольше не узнают, что я жертва преступления. Ну, что за психология! Не преступник же! Да и какая я жертва? Сами вы жертвы.
Музыкальная школа у нас находится в здании трактира купца Ломова. Этот купец понастроил в нашем городке кучу разных зданий. Красивые. В одном из них наша администрация, где мама работает, в другом – почта. А вот рядом, на соседней улице, в бывшем трактире наша школа, храм искусств. Что бы мы делали, если бы не Ломов? Где бы размещались, ума не приложу. Аллу Петровну я не очень люблю, к слову сказать. У меня раньше был другой учитель, мы два года занимались с Леонидом Павловичем. Классный дядька. Всегда веселый,