Сидзука. – Знать все его капризы! Следить за остальными женами! Подсчитывать, кто, когда и сколько раз его ублажил! Кто и чем его расстроил! Вычислять его отношение ко всем нам! Ты даже не представляешь, сколько времени я на это трачу!
– Представляю. Только не поняла, зачем.
– Затем, что у меня сейчас девятнадцатое место. Еще чуть-чуть – и будет восемнадцатое. И я в безопасности, Лахджа. Даже если завтра Хальтрекарок проснется в таком поганом настроении, что захочет истребить половину гарема просто потому что… просто потому что!.. Даже в этом случае – я в безопасности. А ты – нет.
– Хочешь сказать, что он может так сделать? – насторожилась Лахджа.
– Нет, ну с половиной гарема это я перегнула… возможно, – согласилась Сидзука. – Но ты же в курсе, что у него всегда двести жен? Ровно двести. Но новые лица время от времени появляются. Как ты сама появилась. А старые лица куда-то исчезают. Угадай, куда. Так что подумай как следует. Как следует. И пошли к Хальтрекароку.
– Нет, не хочу.
– Не кобенься. Не нравится тебе Хальтрекарок – представь на его месте Киану Ривза.
– Все равно не хочу.
– Пожалеешь. Тебе же хуже будет. Пропадешь без меня.
Покачивая бедрами, Сидзука удалилась. А Лахджа осталась размышлять о своем будущем.
В чем-то Сидзука права, конечно. Жены Хальтрекарока живут, чтобы потакать его желаниям. Служить этому тупому, избалованному, но почти всемогущему выродку. И Лахджа тоже послушно выполняла его желания – быстро усвоила, что иначе будет очень больно.
Чему-чему, а покорности ее Хальтрекарок научил.
Но не уважению. Хальтрекарок вызывает не липкий зловещий ужас, а скорее животный страх перед его непредсказуемостью. Он как жестокий ребенок, а они – его игрушки. Он копит их, собирает повсюду, носится с ними и играет… но совсем не ценит. Даже просто как часть коллекции – не ценит.
Он легко забывает их, когда получает новые.
А когда надоедают – ломает.
Какое-то время Лахджа надеялась на стокгольмский синдром. Думала, что со временем притерпится к своему похитителю, начнет испытывать что-то, похожее на симпатию. Искала в Хальтрекароке скрытые положительные черты. Что-нибудь хорошее под этой мерзкой оболочкой.
Ничего не нашла.
Лахджа пыталась сбежать трижды. Точнее, в самый первый раз она попыталась упросить самого Хальтрекарока ее отпустить. Вернуть домой. Когда он… наигрался, ей показалось, что теперь у нее есть шанс. Что она ему больше не интересна, и он не будет против.
Это было глупо. Пытаться подбирать ключи к демону, как к человеку. Услышав, что Лахджа не мечтает до конца дней своих ублажать его, великолепного Темного Балаганщика, Хальтрекарок страшно взбесился. Он наказал ее, и пребольно. А потом посадил на несколько дней в карцер и лишил еды.
И это еще было мягкое наказание. Хальтрекарок все-таки сделал скидку на то, что она тут недавно, что она еще новенькая. Попробуй Лахджа попросить у него такое сейчас – он ее попросту сожрет. В этом она была почти уверена.
Вторая