существа, но не особо осмысленный. В голове вдруг появилось воспоминание о палате для умственно отсталых. Их водили туда… хотя кого их?.. и зачем?..
Возможно, она бы вспомнила более отчетливо. Но тут фархеррим снова на нее прыгнул. Он то ли очень хотел есть, то ли самку, то ли просто драться.
А может быть, что и все сразу одновременно.
– Не трогай меня, я тебе хлебало отгрызу! – пригрозила Лахджа, выпуская когти.
Раньше она бы остереглась связываться с таким амбалом – будь он хоть демон, хоть человек. Попыталась бы убежать. Но страх остался где-то в прошлой жизни. Умер вместе с прежней Лахджой. И сейчас она просто метнулась вперед и бесстрашно вцепилась в фархеррима.
Тот загоготал, решив, что с ним тоже играют. Шарахнул что есть силы кулачищем… но тот врезался в костяной нарост, выросший из груди Лахджи на манер киля.
– О!.. – воскликнула она, инстинктивно удлиняя когти. – Ого!.. Это что-то новенькое!..
– Хочу не больно! – завыл фархеррим, получив когтями в рожу. – Хочу приятно! Хочу есть! И трахаться!
Лахджа начала злиться. Этот урод ей кого-то неприятно напомнил.
Тело послушно отозвалось на эмоции. Резко разрослось во все стороны, выпустило когти на длинных щупальцах, огромную пасть в брюхе… Лахджа не совсем понимала, как это делает, но ей понравилось.
– Кыш! – рявкнула она, вставая на четыре костяные ножищи. – Пошел вон!
Ей вдруг пришло в голову, что перед ней такой же фархеррим. Наверное, он тоже так умеет. Сейчас выдаст что-нибудь эдакое… но он не выдал. Тупой демон продолжал драться просто когтями и кулаками. Вцепился ей в ногу и принялся грызть небольшими, почти человеческими зубами.
Лахджа в ответ его пнула. Отшвырнула на берег легким усилием. И сейчас бы фархерриму как раз и смекнуть, что добыча ему не по зубам, что Лахджа сильнее его… кстати, приятный сюрприз… но он не смекнул. Словно упорный, но безмозглый пес, он снова бросился на нее, выкрикивая оскорбления.
– Мне почему-то кажется, что эти фархерримы получились не особо удачными, – заметил Бельзедор.
– Да, большая часть первое время была немного не в себе, – подтвердил Янгфанхофен. – Сам понимаешь, Тьма – очень суровый инструмент. Большая часть творений получаются… не слишком адекватными. Но мы никогда не знаем точно, останутся ли они такими навсегда или с возрастом поумнеют.
Тогда Лахджа и сама осатанела. Какой раздражающий ублюдок. Что она ему сделала-то вообще?! Инстинктивно меняя свое новое великолепное тело, она отрастила шипастый хобот, схватила фархеррима поперек торса и встряхнула. Ее нижняя часть стала такой огромной и массивной, что противник уже не казался здоровяком.
А потом из ее плеч высунулась пара огромных клешней. Лахджа не успела даже ничего сообразить, как одна отхватила фархерриму ноги, а вторая – голову.
– Ну вот что ты наделала, – донесся до нее издали голос. Там стоял еще один фархеррим, со стального цвета кожей и почему-то рогатый. – Теперь нам за это придется тебя наказать.
У