инферналиями. В этот кабинет вход всем запрещён совершенно категорически, и он, Нифус, обязан показать Матану дверь в него, в кабинет этот. Чтоб ты знал, куда ходить строго-настрого никак нельзя! И запомнил хорошенько!
Отчёт Матана Согора разочаровал. Он строго и довольно занудливо отчитал парня: мол, сны нужно запоминать хорошенько, и стараться увидеть что-нибудь стоящее и интересное. А не спать фиг знает как, с бухты-барахты, без всякой ответственности. Пристыдив нового работника как следует и мотивировав к более качественному просмотру более информативных сновидений, Согор наконец отпустил его.
Дожидавшийся за дверью Нифус повёл Матана знакомиться с башней и прилегающими постройками. Потому что он не может Матана водить постоянно, у него и своих дел полно. Пора самому осваиваться. Показал и запретную дверь. Обычная дверь, небольшая, незаметная.
К следующему сну Матан постарался подготовиться основательно. Он долго ворочался на удобном матрасе, настраиваясь на интересные, значимые сны. В результате заснуть удалось лишь ближе к утру. А приснилась летающая голова Согора, от которой Матан убегал по длинным бесконечным коридорам.
Соврать Согору Матан не решился, рассказал всё как есть. Согор на сей раз ругаться не стал, только поморщился. Велел работать дальше. И ни в коем случае ему не лгать и снов не скрывать!
Снова приснилась Голова!
И потянулась череда провалов и разочарований. Снилась всякая ерунда, порой даже рассказывать неудобно. Порой и вовсе ничего не снилось, или забывалось всё.
– Ну, что видел?
– Да так, опять ерунду… как Еня огрызком кидает (опять приснилась).
– Кто такая Еня? Что за огрызок?
– Так яблочный… А Еня – Ёрмина дочка… мельника нашего… в Макушке… деревне нашей. Господин великий Согор, мне сны интересные очень редко снятся… и раньше очень редко снились.
– А что ещё снилось?
– Ничего больше. Не помню… Извините!
– Ладно, иди. Работай дальше.
Или приснилось будто он в каком-то чудном лесу, а на него садятся и садятся какие-то мелкие букашки и пьют его кровь. Он их давит-давит, а их тыщи, и не боятся! А он уж не успевает их всех подавить! Ужас! И ерунда какая-то.
А Согора этот сон как раз заинтересовал. Вопросы задавал – мол, что за букашки?
– Малюсенькие-премалюсенькие, не больше ногтя, тощие-претощие!
– И прямо на тебя садились? Козявки же никогда на человека не сядут, боятся, что раздавит. Особенно такие, не больше ногтя. Таких и не бывает, в них жизнь не поместится.
– Конечно, господин великий Согор! Ерунда приснилась, извините!
– Ничего, работай. Если что ещё про тот лес с козявками увидишь, разглядывай всё поподробней. А этот сон я тебе зачёл.
Так проходили день за днём, ночь за ночью. Жизнь была сытой и ленивой, но Матан тосковал. Вспоминал матушку, родную Макушку, Трепиля. Однажды, после доклада, он осмелился попросить у Согора разрешения