на приближающегося здоровяка, готового рвать и метать все вокруг. Что это было? Нет, не страшной силы удар этого неандертальца, а нечто другое… То, что Саша видел только что…
Где? В своей голове?
– Я засуну туфель ему в задницу!
– Не вздумай! – девка потянула своего спутника за руку, встала на цыпочки и, рыдая, покрыла поцелуями его лицо. – Прошу, Гена, пойдем, он не стоит того. Ты снова сядешь…
Саша видел, как бугай снял джинсовку, расправил рубашку и стряхнул налипшие лепестки роз. Он смачно выругался, небрежно смахнул с себя девку, будто надоедливую муху. Понимая, что своего спутника не остановить, та сползла на пол и разревелась, закрывая лицо руками. Бугай схватил Сашу за шиворот, перехватил туфель, похоже всерьез намереваясь выполнить свое обещание, но девка выбила туфель из его рук. Бугай небрежно оттолкнул ее, сблизился с Сашей.
– Урод! – прорычал Гена. – Убью!
Саша пытался подняться, но тело отказалось слушаться. Ему удалось встать на четвереньки, да и то лишь для того, чтобы пропустить страшной силы удар под дых. Внутри что-то щелкнуло, будто неподалеку сработал включатель. Гена ударил еще четырежды, но Саша уже ничего не чувствовал. Это были странные хлопки, не более того. Он сжался в комок, пытаясь защититься. Тщетно, сапог Гены находил в его обороне брешь. Лицо залила кровь из рассеченной брови, заплыл левый глаз. Бугай вместе с девкой поспешно скрылись, покидая место преступления и изувеченного Сашу. Потом произошло так, будто тот самый включатель сломался. Свет в глазах Саши погас, вокруг медленно расползлась давящая тишина, из которой будто с издевкой звучали безжизненные голоса:
Царь всех царей
Царь четырех сторон света
Царь всего
Сын бога
***
Чувство было такое, будто на голову вылили чан с ледяной водой. Тело покрылось гусиной кожей, конечности свело судорогой, а челюсть непроизвольно сжалась, хрустнула. Захотелось кричать, но вместо крика с губ сорвался приглушенный стон. Меньше всего хотелось показывать свою беспомощность, но легко рассуждать со стороны. Он почувствовал, как по щеке скользнуло что-то мокрое. Кровь? Или все же слюна? Верилось в лучшее. А еще он чувствовал, как лица касается что-то холодное, твердое. Стало жутко. Неужели гипс? Здоровяк переломал его ко всем чертям? Слетела лицевая кость? По телу пробежал холодок.
Как бы то ни было, ему хорошо досталось в подземном переходе, раз собственное тело отказывалось слушаться сейчас. Должно быть его нашли, кто-то вызвал скорую и сейчас он лежит в палате одной из городских больниц. Мысль придала уверенности, успокоила и он наконец попытался раскрыть глаза, но увидел перед собой лишь темноту. Он зажмурился, чувствуя в ушах отвратительный писк, напомнивший звуки обратной связи. Безусловно, чтобы прийти в себя требовалось время. Звук быстро исчез, теперь чувство было такое, будто в ушные раковины вставили беруши.
Во рту пересохло, появился неприятный медный привкус, похожий