и человечную жизнь.
Оставалась для нее доступной основная страсть ее жизни – чтение. Пока еще оставалась. Она была записана в две библиотеки и регулярно их посещала. Классика русская и зарубежная была давно прочитана. Современную литературу она не жаловала. Так что приходилось выискивать пропущенные в свое время книги, подбирать крошки. Охотно читала Елизавета Платоновна мемуары и исторические сочинения.
В молодости любила она гостей, споры о литературе и политике, застольное пение, розыгрыши и шарады. Хотелось делиться с детьми и друзьями всем интересным, что она находила. Теперь же все чаще ловила себя на том, что ей не хочется спорить, не хочется даже поправлять тех, кто перевирает при ней факты, даты, имена.
Елизавета Платоновна продолжала работать, но свою теперешнюю работу не любила. Новая начальница не выживала ее откровенно, но давала понять, что она отстала от жизни и не вписывается органично в современность. Елизавета Платоновнв в свою очередь считала подход к работе директрисы дилетантским, халтурным и сузила свою деятельность пределами своего отдела. Она бы и вовсе ушла с работы, да на пенсию было не прожить, вот и терпела.
Но были-были замечательные дни и вечера, когда отступала боль, заботы. У детей и внуков было все в порядке. В доме чисто, на столе цветы, по каналу «Культура» – классическая музыка, а за окном майская листва, или, напротив, запорошенные снегом деревья, или золотые кроны лип и кленов. Тогда наступал миг вселенской гармонии, и душа, как в детстве, погружалась в неясные мечты, и это было ее сегодняшнее счастье. Вот ради таких мгновений и жила Елизавета Платоновна, неисправимый романтик и мечтатель. Нечего и говорить, что быт она не любила, и он мстил ей тем же. Особенно ее донимали водопроводные дела. В глубине души она связывала это со своей принадлежностью к знаку Водолея по зодиаку. То и дело засорялись трубы, прорывало батарею, или портилась газовая колонка. Приходилось звать зятя. У того были золотые руки, но крайне нелюбезный характер. Поэтому Елизавета Платоновна терпела, сколько могла и призывала его лишь в крайних случаях.
Еще одно, что мешало жить нашей романтической старушке, была ее рассеянность. Этим недостатком она страдала с детства. Когда ей было лет семь, учительница музыки, чтоб выработалось терпение, посоветовала маме научить ее вышивать. С этой целью была куплена наволочка для думки с нанесенными на нее разнообразными значками, обозначавшими разные цвета. Лиза долго вышивала эту подушку крестиком. Терпение не выработала, но к вышиванию с тех пор испытывала неприязнь.
Последнее время Елизавета Платоновна стала замечать, что ее рассеянность усиливается. Из семи, взятых в библиотеке книг три, как правило, она уже читала. Идя за сахаром в универсам, она накупала всякой всячины кроме сахара. А сколько раз она забывала часть своих покупок! Не счесть. Чаще их возвращали, иногда нет. Но больше расстраивал факт забывчивости.
Слава богу, на работе она помнила пока все, даже лучше своих молодых коллег.