сидел у костра и о чем-то думал.
– Пойдем в избу чай пить, – сказал я ему.
Он не ответил мне и в свою очередь задал вопрос:
– Куда завтра ходи?
Я ответил, что пойдем в Черниговку, а оттуда – во Владивосток, и стал приглашать его с собой. Я обещал в скором времени опять пойти в тайгу, предлагал жалованье… Мы оба задумались. Не знаю, что думал он, но я почувствовал, что в сердце мое закралась тоска. Я стал снова рассказывать ему про удобства и преимущества жизни в городе. Дерcу слушал молча. Наконец он вздохнул и проговорил:
– Нет, спасибо, капитан! Моя Владивосток не могу ходи. Чего моя там работай? Охота ходи нету, соболя гоняй тоже не могу. Город живи – моя скоро пропади.
«В самом деле, – подумал я. – Житель лесов не выживет в городе, и не делаю ли я худо, что сбиваю его с того пути, на который он встал с детства…»
Дерcу замолчал. Он, видимо, обдумывал, что делать ему дальше. Потом, как бы отвечая на свои мысли, сказал:
– Завтра моя прямо ходи. – Он указал рукой на восток. – Четыре солнца ходи – Даубихе найди есть, потом Улахе ходи, потом – Фудзин, Дзуб-Гын [12] и море. Моя слыхал, там на морской стороне чего-чего много: соболь есть, олень тоже есть.
Долго мы еще сидели с ним у огня и разговаривали. Ночь была тихая и морозная. Изредка набегающий ветерок чуть шелестел дубовой листвой, еще не опавшей на землю. В деревне давно уже все спали, только в том доме, где поместился я со своими стрелками, светился огонек. Созвездие Ориона показывало полночь. Наконец я встал, попрощался с гольдом, пошел к себе в избу и лег спать. Какая-то непонятная тоска овладела мной. За это короткое время я успел привязаться к Дерcу. Теперь мне жаль было с ним расставаться. С этими мыслями я задремал.
На следующее утро первое, что я вспомнил, это то, что Дерcу должен уйти от нас. Напившись чаю, я поблагодарил хозяев и вышел на улицу. Стрелки были уже готовы к выступлению, Дерcу был тоже с ними.
С первого же взгляда я увидел, что он снарядился в далекий путь. Котомка его была плотно уложена, пояс затянут, унты хорошо надеты.
Отойдя от Дмитровки с километр, Дерcу остановился. Настал тяжелый момент расставания.
– Прощай, Дерcу! – сказал я ему, пожимая руку. – Желаю тебе всего хорошего. Я никогда не забуду того, что ты для меня делал. Прощай! Быть может, когда-нибудь увидимся.
Дерсу попрощался со стрелками, затем кивнул мне головой в пошел в кусты налево. Мы остались на месте и смотрели ему вслед. В двухстах метрах от нас высилась небольшая горка, поросшая мелким кустарником. Минут через пять он дошел до нее. На светлом фоне неба отчетливо вырисовывалась его фигура с котомкой за плечами, с сошками и с ружьем в руках. В этот момент яркое солнце взошло из-за гор и осветило гольда. Поднявшись на гривку, он остановился, повернулся к нам лицом, помахал рукой и скрылся за гребнем. Словно что оторвалось у меня в груди. Я почувствовал, что потерял близкого мне человека.
– Хороший он человек, – сказал