только просыпался. На невысокой сцене, с которой по вечерам местный ансамбль развлекал подвыпившую публику, сейчас никого не было. Одна колонка была подключена к радиоточке и из нее звучали песни ежедневной программы по заявкам слушателей «В рабочий полдень».
Стены были отделаны темными деревянными щитами. Рядом с барной стойкой, закрывая половину стены, висела громадная медная блестящая чеканка, на которой был запечатлен процесс виноделия. На левом краю картины виноград еще висел на ветках. Потом он попадал в корзины женщин с большими бедрами. Дальше им занимались плечистые мужчины, давя из него сок. В центре композиции его переливали в бочки и бутылки. Венчал этот процесс народный праздник, где девушки и юноши, взявшись за руки, кружились в хороводе около низеньких домиков.
Стол, за которым сидели Максим и Андрей Алексеевич, стоял у противоположной стены с почти сплошным застеклением. По всей видимости, такая открытость не нравилась клиентам, и окна были затянуты тяжелыми, пропахшими табачным дымом, темно‑коричневыми бархатными шторами. Но днем некоторые из них были открыты, и из окон была видна площадь и пробегающие по своим делам люди. С одной стороны площади было здание горкома партии и исполкома. С другой – недавно построенный Дворец культуры.
– Если эту Катюшу отмыть хорошенько от этой краски, то будет вполне симпатичная девушка, а не какая‑то кукла, – вздохнул Андрей Алексеевич, когда официантка ушла на кухню.
– Пару лет поработает, и уже не отмоешь. Легкие деньги, пьяные мужики вокруг и ложная востребованность быстро испортят кого угодно, – заметил Максим.
– Это точно. А ведь она моей дочки ровесница. Вот не дай бог… А на фабрику работать ее уже не загонишь, – грустно согласился прокурор. – Кстати, Ленка через день про тебя спрашивает, – неожиданно добавил он. – Ты же ее спаситель. Позвонил бы как‑нибудь.
Максим и сам постоянно вспоминал Лену. После того случая они несколько раз случайно встречались в городе. Пару раз погуляли по парку.
Красивая, открытая, постоянно чем‑то увлеченная, иногда наивная, иногда очень серьезная, она притягивала Максима своей энергетикой. С ней он забывал все проблемы и становился таким же азартным и эмоциональным, как был когда‑то. Но возвращаясь домой, он вспоминал о разнице в возрасте, о Тае. Тяжело вздыхал, доставал из холодильника водку и в одиночестве на маленькой кухне успокаивал себя традиционным способом.
В это время официантка принесла на подносе две тарелки с горячими щами, в которых было видно несколько хороших кусков мяса.
– Может по рюмочке? – предложил Андрей Алексеевич, вдыхая вкусный запах.
– Сегодня же только понедельник, – отрицательно покачал головой Максим. – Как вы лодку назовете, так она и поплывет… Дел много накопилось. И еще этот пожар…
– А ведь этот Рашид Петрович – хороший был хозяйственник, – вспомнил прокурор об утреннем пожаре. – Когда его из Казани сюда к нам перевели, то сразу председателем Райпотребсоюза