я даже какое-то время намеревался кардинально изменить свою судьбу, и чуть было не решился на третьем курске бросить учебу и уйти в монастырь, не будучи в то время ни сколько-нибудь верующим, и даже не посещая ни одного из православных городских приходов. Просто мне вдруг опостылила моя жизнь и учеба в университете, и я почувствовал необходимость кардинальных перемен в своей жизни, которую, как мне казалось, я трачу неизвестно на что. Я даже записался на прием к владыке, чтобы уточнить детали. Опытный, хотя и довольно молодой секретарь, исподволь выведал у меня цель моего визита и нарисовал мне картину послушничества, через которое мне придется пройти, прежде чем дело дойдет до принятия монашеского пострига.
– Послушники много физически работают – предупредил он.
– Ну, а читать-то им можно? – поинтересовался я тем, что составляло для меня главный интерес моей жизни.
– Можно, но только душеполезную литературу.
Что секретарь подразумевал под «душеполезной литературой» мне было понятно. Такого рода чтения на истфаке мне хватало без монастыря, и я не стал дожидаться аудиенции с владыкой, поскольку интересы мои в ту пору лежали в совершенно иной области, и духовная жизнь для меня более сочеталась с понятиями риска, а не пользы.
Я все же сохранил интерес к аспектам христианского учения, и мне то и дело приходили на ум идеи найти точки пересечения ученых занятий гуманитарной направленности, с изучением вопросов теологического круга, но мои предложения, как я уже это упомянал, не встречали сочувствия у модераторов и членов ученого собрания, которое я посещал в те годы.
На меня смотрели с некоторым сожалением, как на человека, который своими руками отрезал себе пути к самообразованию и развитию, я же все больше чувствовал дискомфорт от царящей в организации атмосферы подозрительного интеллектуального единства, и эти стандарты общности людей светских, выдающихся и одаренных стали для меня вдруг узки. Позже я переехал в другой город, а потом поменял и страну, и мои контакты с этим кругом людей, причисляемых к интеллектуальной элите города, почти сразу оборвались, и лишь однажды мой знакомый приятель, живущий в том же доме, в котором размещалась организация, по моей просьбе посетил собрание моих прежних знакомых – что-то нужно было передать по случаю, – и был настолько удивлен царящей в ней атмосферой, что невольно поинтересовался у меня, что за секту он посетил. Меня развеселила такая реакция, и я описал этот случай на своей страничке в фейсбуке – мне показалась забавной реакция человека со стороны, оказавашегося в центре кипящего интеллектуального котла, и тут же на меня обрушилась волна негодования всех, кто имел честь принадлежать к этому избранному обществу. Сравнение с сектой их настолько оскорбило и даже напугало, что я вынужден был оправдываться тем, что воспринял этот случай как забавный курьез, не более того. К тому моменту я уже несколько лет не жил в России, и даже не предполагал, что атмосфера изменилась настолько,