человек, которых он считал очевидной угрозой, он врал себе относительно команды. Он их не знал. Он даже не мог определить по обожженным спинам, кто из них кто. Они не принадлежали ему сейчас и никогда прежде. Он смотрел на множество спин всех форм и оттенков Ста островов и понятия не имел, какие имена носила кожа. Даже тех, чьи лица он видел, когда они поднимались, моргая, с нижней палубы, он не мог назвать, пока они щурились и удивлялись внезапному изменению ветров, что теперь дули в их жизни.
Джорон совсем их не знал. Она заставила всех смотреть на корму, и они про него просто забыли. В то время как он дрожал, горбился и старался уйти от равнодушных взглядов, она требовала их внимания – и они повиновались. Они не могли поступить иначе.
Как и он.
Джорон начал их считать, потом бросил, решив, что присутствует вся команда. Он заметил, как курсер крадется вдоль края группы в своих грязных, покрытых заплатами и дырами одеждах – проклятье, ему следовало знать хотя бы его имя. Он ведь его помнил, не так ли? Алерри? Алерит? Эйлерин. Да, именно Эйлерин. Но курсеры были из иных, и это вызывало у него неловкость; женщины, мужчины и он сам относились к ним с тем же суеверным ужасом, который его охватывал, когда он думал о ветрогоне, говорящем-с-ветром, который находился на далеком буе с колоколом.
– Вы воняете, – негромко сказала Миас. – Вы меня слышите? Вы воняете, и это позор. От самого жалкого рыбака из флюк-лодки до команды могучего «Ужаса аракисиана», матросы Ста островов всегда следят за чистотой. Мы не налетчики. И не жители Суровых островов, чтобы валяться в собственной грязи и летать на кораблях, запах которых ощущается прежде, чем они появятся на горизонте. У нас есть гордость. – Ее глаза буравили толпу, заставляли их переступать с ноги на ногу и опускать головы. – Однако от вас воняет.
– А кто ты такая, чтобы швыряться в нас подобными словами? – Говоривший терялся в толпе, но голос Джорон узнал. Старая Брайрет.
Женщина была напряжена, точно натянутая веревка, и приговорена еще в юности. Она едва ли знала другую жизнь, кроме той, что провела на борту «Дитя приливов», и имела слабое представление о внешнем мире. Только для таких, как она, личность женщины на корме могла оставаться тайной.
– Меня называют Удачливой Миас.
– Ну, значит, не такая уж ты удачливая, – заявила Брайрет, – если тебя отправили к мертвым.
Казалось, Миас вдруг начала расти и выпрямляться, как если бы постыдная ссылка являлась причиной для гордости.
– Я Миас Джилбрин. Я разбила флот Суровых островов у пролива Килхьюм. Я захватила четырехреберное «Несчастье дарнов» с горсткой флюк-лодок. Я перворожденная Тиртендарн Джилбрин, которая поведет всех вас за собой.
Джорон услышал шепот, подобный шороху волны на кровельной дранке.
– Перворожденная – проклятая, перворожденная – проклятая… – Так и было.
– Во мне нет проклятия, потому что я избрана морем, которое выбросило меня на берег ребенком,