не круглой и не серповидной. Это было идеально симметричное, горизонтально расположенное в небе веретено, разделенное посередине сверху вниз какой-то тенью, так что ночное светило было очень похоже на кошачий глаз.
– Ну вот, и идти будет не очень темно, – сказала Инесса, – наша лунья-шалунья взошла.
В темно-синем небе показались и первые звезды. И они совсем не были похожи на те звезды, которые в темные ясные ночи таинственно мерцали над Лондоном: здесь они хаотически ползали по небу, словно какие-нибудь светящиеся муравьи.
На улицах внизу с шипением разгорались уличные фонари, и из провалов между крышами вверх пробивался их оранжевый свет.
– Что это там? – испуганно спросила Диба и протянула палец туда, где тонул во мраке один из многочисленных узких переулков.
Но никто ничего подозрительного не заметил.
– Похоже, я схожу с ума, – пробормотала Диба. – Мне все время кажется, что за нами следят.
Следуя за проводниками, девочки вскарабкались на вершину одной из самых высоких крыш, и внезапно их накрыла волна далекого и вместе с тем довольно яркого света. Источник сияния находился уже за пределами Страны крыш.
– Вот это да… – прошептала Диба.
– Как красиво… – добавила Занна.
В первое мгновение девочки подумали, что это фейерверк – пышный, величественный фейерверк, самый яркий и замечательный из всех фейерверков, которые они когда-либо видели в жизни. Но они сразу поняли, что это не так: гроздья разноцветных огней застыли в ночном небе, и это было похоже скорее на гигантское светящееся дерево.
Стволом этого дерева служили хвосты нескольких ракет – самых ярких. На разной высоте хвосты эти расходились в разные стороны пучками ослепительного света, образуя как бы ветви, а потом спиралями ниспадали вниз, отчего дерево немного напоминало плакучую иву. А на ветвях этого чудесного дерева самыми немыслимыми цветами радуги сияли листья – красные, синие, зеленые, серебристые, ослепительно белые и золотые. И еще там висели, словно чудесные плоды, разноцветные сияющие шары и как бы застывшие в воздухе сверкающими искрами бенгальские огни.
– Это Ноябрьская елка, – объяснила Инесса. – Сейчас для нее лучшее время, такой красивой она больше не будет. Так что вам повезло! Две недели назад она была еще жалкая и потрепанная, будто засыхала, и почти все огни осыпались. Но в ночь на праздник Гая Фокса для Ноябрьской елки снова наступает настоящая весна.
– Обычный фейерверк, – рассказывала дальше Инесса, – длится всего несколько секунд: взлетит, вспыхнет, и упадет, и погаснет. И каждый год в ноябре, в ночь годовщины вашего «порохового заговора», самые красивые эффекты самых впечатляющих зрелищ в Лондоне, исчезая там, тут же просачиваются сюда и снова ярко расцветают на Ноябрьской елке. Весь год елка светится тускло, ее почти не видно даже в самые темные ночи, и к четвертому ноября она похожа даже не на голое зимнее дерево, а на слабый карандашный рисунок его.
А потом все начинается