рогом и попытаться докопаться до правды, плюнув на репутацию лучшей полицейской ищейки?
В глубине души он знал, что уже сделал выбор. Приманка идеального преступления была слишком соблазнительной. Он взялся за телефон.
– Алло, морг? Передайте трубочку доктору (заиграла противная музычка)… Алло, док? Мне необходимо вскрытие и тщательнейший анализ тел братьев Сальта. Да, срочно!
Дав отбой, он набрал еще один номер.
– Алло, Эмиль? Ты можешь собрать для меня информацию о журналистке из «Воскресных известий»? Ну, о Летиции, как ее там? Ладно. Встретимся в морге через час. И еще один вопрос, Эмиль: что тебя пугало больше всего в жизни? Да неужели? Забавно. Никогда бы не подумал, что это может кого-то испугать… Хорошо, Эмиль. До встречи в морге.
Индейская ловушка: Канадские индейцы устраивают для медведей самую примитивную ловушку. Они обмазывают медом большой камень и привязывают его веревкой к ветке дерева. Медведь, обнаружив лакомство, подходит и пытается схватить камень лапами. Он приводит камень в движение, и камень бьет его. Медведь злится и стучит по камню все сильнее. И чем сильнее он лупит, тем больнее камень ударяет по нему самому. И так продолжается до удара, который становится последним.
Медведь не способен подумать: «А что, если мне остановиться и прекратить все это?» Он испытывает только злость. «Меня бьют, я даю сдачи», – вот его мысль. Именно поэтому его злость возрастает. Но если бы медведь перестал ударять по камню, камень остановился бы и медведь увидел, что это лишь предмет, привязанный веревкой. Он перегрыз бы веревку, камень упал, и он слизал бы с него мед.
На сороковом подземном этаже немало занятых делом муравьев. Август в разгаре, и от жары все испытывают тревогу даже на такой глубине.
Муравьи-воины без всякой причины кусают прохожих. Рабочие муравьи без устали снуют между хранилищами, где ухаживают за яйцами и следят за складом медвяной пади. Муравейнику Бел-о-Кан жарко. Поток муравьиных жителей течет, как теплая лимфа.
Отряд из тридцати мятежников осторожно входит в помещение муравьев-бочек. Они с восхищением оглядывают толстяков, похожих на борцов сумо. Муравьи-бочки прикреплены к потолку как мясистые золотые плоды с красными полосками. Их хитин растянут до предела, они висят головой вверх, брюшком вниз.
Рабочие муравьи суетятся и тут – одни забирают нектар из бочек, другие наполняют их.
Сама королева Шли-пу-ни иной раз заглядывает сюда, чтобы полакомиться. Живые бочки никак не реагируют на появление королевы – неподвижность сделала их философами, исповедующими относительность. Правда, кое-кто утверждает, что у них просто усохли мозги. В ходе работы инструмент оттачивается, а без дела тупится. Муравьи-бочки, наполняясь и опустошаясь, понемногу становятся механизмами.
Они знают только свое помещение, за его пределами ничего не видят и не понимают. Они родились муравьями-бочками и бочками умрут.
Но пока они еще живы, есть возможность открепить их от потолка. Нужно передать