от верховной власти, чем от рядовых общинников, кристаллизуется социально-иерархическая структура общества.
Любой централизованный коллектив, таким образом, есть непременно открытая система (т.е. обменивающаяся энергией с «внешней средой»), в которой руководство черпает часть власти извне, контролируя источники энергии, находящиеся за пределами среды обитания коллектива. Отсюда, кстати, следует оптимистический вывод: глобальная империя, всемирное правительство, лишающее свои «отдельные элементы» независимости и даже автономии, невозможны, ибо вся власть, которой центр в этом случае располагал бы, должна была бы оказаться получена «снизу». Социальные фантасты типа Дж. Оруэлла и А. А. Зиновьева это, кстати, учитывали: в их антиутопиях мир разделен на несколько враждующих тоталитарных государств. Лишь гипотетическая встреча с внеземной цивилизацией может принципиально изменить положение.
Кока-Мама и Первый Инка, осматривающие свои владения
Говоря о зависимости жестко централизованных систем от независимых источников власти (т.е. не зависящих от влияния управляемых), важно отметить, что речь здесь идет не только о чисто материальных ресурсах (например, о той же концентрации в руках государства дефицитного сырья и разного рода престижных изделий). «Внешнюю» опору создает и сакрализация власти идеологическими средствами: благодаря этому в сознании подданных она предстает как священная, раз и навсегда данная свыше, не нуждающаяся ни в согласии на нее людей, ни в каком-либо «общественном договоре». В этих условиях сомнения в праве элиты принимать решения рассматриваются как кощунство, а само благополучное существование народа признается благодеянием государственной власти и ее неоценимой заслугой: так, у инков, например, ритуальное руководство земледельческими работами как бы обеспечивало саму возможность получения людьми пропитания.
Можно предполагать, что монополия на «тайное знание» была одним из важнейших способов удержания элитой власти в Древнем Перу, точнее, в тех обществах, которые существовали там ранее II тыс. н.э. Об этом в частности свидетельствует не просто использование в ритуалах вызывающих галлюцинации сильных наркотиков, но и демонстративное изображение соответствующих галлюциногенных растений и предметов для их использования на каменных монолитах, изделиях из золота, парадных тканях и т.п. Монополия на «тайное знание» опасна тем, что при определенных условиях ценность такого знания может быть поставлена обществом под сомнение и тогда вся социально-политическая система разваливается. Видимо, это и произошло в Центральных Андах сперва в середине I тыс. до н.э., а затем на рубеже I и II тыс. н.э. В эпоху инков контроль элиты над «тайным знанием» сохранялся, но перестал играть ту основополагающую роль, которую он играл раньше. Вместо этого на первый план вышли более прагматические формы утверждения власти – регулирование