Может быть, я действительно преувеличиваю?
Впрочем, перестраховываться поздно – я всё подписала и безнадёжно влюбилась.
Здорова. Здорова. Здорова, – ставили печати французские специалисты. Вокруг было по-европейски аккуратно и серо, а я напоминала себе машину, которую пригнали на техобслуживание. Затем наступила очередь бюрократов, и снова взгляды, вопросы, росписи, краткие замечания Макарова. Почему-то возникло неприятное ощущение, что я продаюсь. Видимо, яд мадам Беттарид сложно рассасывается.
Хорошо, что милейшая Арина постоянно приходила на помощь, болтала весело и без умолку, как заведённый щекастый пупсик. Она будто заранее хотела услужить, делала всё, чтобы людям рядом было комфортней, и тем разбавляла неприятные ощущения, как чай с малиной горькое лекарство.
Мы вернулись в Бель Руж к обеду. Финн по-прежнему отсутствовал, а у меня неожиданно высвободился целый час. На мой счёт опустилась увесистая сумма – аванс за съёмки. Ещё одна сладкая пилюля, чтобы сгладить ощущение от горькой. Воспользуюсь, черт побери!
Я предупредила Арину, что отойду ненадолго – в магазинчик поблизости. Она предложила составить мне компанию, я отказалась. Люблю уединение – в этом мадам Беттарид не ошиблась.
Высокие охряные створки ворот закрылись, внушительный особняк с гербом на стене, украшенном виньетками и какими-то инструментами, остался за моей спиной, и я опять удивилась мысли, что здесь живу. Пройдя по мостовой, я свернула на безлюдную улочку, застроенную старинными зданиями, каждое из которых можно было рассматривать бесконечно долго. Прошла пару метров, и вдруг за спиной послышались шаги.
Мужской голос произнес:
– Мадемуазель?
Я обернулась и увидела высокого, крепкого мужчину лет тридцати пяти. Короткие русые волосы, черты правильные, но примятые, как после бессонницы или скандала с женой. Рыжеватая щетина, сомкнутые жёсткие губы. Стальной взгляд исподлобья был настолько казённым, что на ум сразу пришел детектив из норвежского сериала, а с ним и отчётливое предчувствие неприятностей.
– Я не говорю по-французски, – ответила я поспешно, желая уйти.
Крепкая фигура перегородила дорогу. Широченные плечи, как шлагбаум на КПП перед секретной зоной.
– А на каком языке вам удобно: английский, русский, мадемуазель Сабиева? – сказал он на ломаном русском с прибалтийским акцентом.
– Откуда вы меня знаете? – ахнула я.
Он достал из кармана пиджака корочку и сунул мне под нос.
– Роберт Лембит. Интерпол. У вас есть проблема. У нас есть разговор.
Глава 10
В кафе за углом пустовали столики, кроме одного у стены, облюбованного пожилыми мужчинами. Там глухо звенели кружки с мутным жёлтым пивом. Официант не бросился к нам с меню, а застыл, словно вошедший сотрудник Интерпола пришпилил его к месту за стойкой взглядом, как муху дротиком.
– Садитесь, – сказал Лембит.
Я опустилась на стул, словно и меня пригвоздили.
Что