потерянной и одинокой, отрезанной и брошенной на волю судьбы в большой плохой мир, который украл ее сестру. Без единого слова Никки вошла в комнату, оставив Софию переминаться с ноги на ногу в дверях. Белла не подняла взгляда, когда она подошла. И не отреагировала, когда Никки села рядом и притянула ее к себе. Тело Беллы было расслабленным и безвольным, как у соломенной куклы.
– Я знаю, милая, – прошептала Никки ей на ухо, – я тоже по ней скучаю.
Только теперь подступили слезы, безмолвные слезы, которые, казалось, будут литься вечно. Белла плакала так, словно оплакивала свою сестру в первый, а не в тысячный раз. Ее маленькое тело тряслось, и единственное, чего желала Никки, это забрать ее боль. Но она не могла этого сделать. Она могла лишь быть с ней. Этого ни в малейшей степени не было достаточно, но ничего другого ей не оставалось.
Спальня не изменилась со времени несчастного случая. Обе постельки были аккуратно застелены и накрыты покрывалами с диснеевскими принцессами, на подушках были соответствующие наволочки. Принадлежавший Грейс мистер счастливчик сидел на ее подушке. В те дни, когда они купили девочкам эти мягкие игрушки, Никки постоянно их путала. Теперь этого не происходило. Счастливчик Беллы был выцветшим и потертым, счастливчик Грейс был все того же кислотного желтого цвета, какого был при покупке, застывший во времени, как все остальное здесь.
В самом начале эта комната была детской с желтыми стенами, предназначенной для младенцев. Ее выкрасили в желтый, потому что не хотели до рождения выяснять пол детей. Понадобились четыре сеанса экстракорпорального оплодотворения, прежде чем она забеременела близнецами. Глядя, как маленький розовый крестик появляется на палочке с тестом на беременность, ее сердце наполнялось надеждой, но это была сдержанная надежда: ее сдерживало понимание, что это лишь первый шаг в очень долгом пути. На этом этапе они уже бывали и раньше – дважды, – и оба раза за этим следовал выкидыш, каждый раз разбивавший их сердца. Сканирование, проведенное через десять недель, показало, что все идет хорошо. Тогда же выяснилось, что их ждут все их чаяния в двойном экземпляре. Преодолев шок от того, что у них будут близнецы, они решили не выяснять пол детей, – это просто казалось неважным. Важным было лишь, чтобы Никки и дети были здоровыми в течение всего срока. Будут это две девочки или два мальчика или мальчик и девочка, не имело значения, она в любом случае отдала бы им всю свою любовь.
Итан зарабатывал более чем достаточно, чтобы содержать их, поэтому Никки ушла с работы в продюсерской телекомпании и полностью отдалась своей роли мамы на полный день. В двадцать с небольшим она ужаснулась бы одной мысли о таком образе жизни, не говоря уже о том, чтобы пойти на это добровольно, но ей было почти сорок, когда она, наконец, забеременела, и ее двадцатилетняя версия себя казалась теперь лишь далеким чужаком. Приоритеты меняются, и именно это произошло с ней. Впереди забрезжил свет той жизни, которой ей сейчас хотелось так сильно, как не хотелось ничего никогда прежде. И четыре