меня сложившаяся ситуация.
– И ты пришел просить меня поговорить с Айаной? Ты же знаешь, что она меня не послушает.
– Ты старший, ты можешь приказать, – настаивал на своем Делмар.
– Мы это уже обсуждали, – кое-кто начинал раздражаться, – я не стану этого делать.
Братец моего кошмара насупился, но быстро вернул себе хорошее настроение.
– Позволь хотя бы с твоей человечкой поиграть.
Я затаила дыхание, с ужасом ожидая ответа хищника. Я, конечно, нужна ему живая, чтобы ловить на живца всяких сектантов, которые почему-то непременно должны захотеть меня вернуть, но «живая» же не значит «целая». Огнеопасный страх ведь меня не убивать собирается, всего-то поиграть. Буду поджаренная, но живая…
– Нет.
Аж от сердца отлегло. Мой кошмар решительно стремился к званию условно положительного героя. Против настоящего героя без страха и упрека его злодейская морда не выстоит, но на фоне вот таких вот несдержанных пироманов хищник казался просто ласковым зайчиком.
– Очень милая семейная встреча, – пробормотала я, чувствуя, как теплая лапка коснулась моей ноги. Дося, высунувшись из-под кровати, дергала меня за брюки, призывая забираться к ней.
Хищник, стоявший ко мне спиной, этого не видел, а вот Делмар заметил, но обратил внимание почему-то не на мочалку.
– Раяр, позволь спросить, – хищник хмыкнул, но благосклонно кивнул, – ты специально ее так наряжаешь?
– Что? – Мой удивленный кошмар обернулся ко мне, осмотрел с головы до ног. Взгляд был странный… растерянный такой, словно он только сейчас заметил мой совершенно непрезентабельный вид. – Хм-м-м.
– «Хм-м-м»? – усмехнулся огнеопасный братец. – Это все, что ты можешь сказать?
– Не обращал внимания, – честно признался Раяр, – разберусь.
И я не знала – радоваться мне, что он с моим гардеробом разберется, или стоит беспокоиться.
Вечером, снова прячась в ванной, поняла, что нужно было беспокоиться.
Худая, верткая черноглазая брюнетка с длинным носом и нервными пальцами, которая ворвалась в мою спальню как раз во время ужина, оказалась местной модисткой, очень польщенной доверием хейзара, а оттого пугающе исполнительной.
А я не хотела, чтобы меня трогали прохладными пальцами, обмеряли черным швейным сантиметром и нежно поглаживали голые руки, восхищаясь моим теплом. Не хотела и просто не смогла долго терпеть.
Пятнадцать минут, и я, полураздетая, но очень решительная, заперлась в ванной, чувствуя странное дежавю, но упрямо держа оборону.
– Давайте не будем расстраивать господина, – мягко журчал ее голос, – выходите, моя нежная, у нас еще столько дел.
– Каких дел? Вы меня обмерили, с вашей модой я все равно незнакома, так что давайте вы мне просто подберете одежду из уже готового на свой вкус и все. Облегчим друг другу жизнь.
Мое предложение оскорбило ее до глубины души. Слушать о том, что она профессионал, ее имя известно далеко за пределами Мглистого удела и вообще…
– Я