ом, а сияние массивной бронзовой лампы на письменном столе выхватывало из колеблющегося сумрака гладкое пухлое лицо князя. Круглые стекла золоченых очков, за которыми блестел ироничный взгляд серо-голубых глаз, подчеркивали румяную пухлость его выбритых щек и явное несогласие с модой наступившего царствования1. За неплотно прикрытыми дверьми слышался оркестр, доносился женский смех, и создававшаяся сутолока от прибывающих на раут гостей настойчиво призывала его в залитые огнями залы, но князь оставался в кресле и сосредоточенно вглядывался в окно. Он ждал вестей из дворца. Газовые фонари у подъезда погруженной во мрак громады Зимнего слабо разгоняли сгущавшуюся мглу, но он отчетливо видел, что окрашенные в фирменные «гатчинские»2 цвета глухие сосновые ворота Большого двора по-прежнему заперты.
– Прибыл посланник Стекль, ваше высокопревосходительство, – доложил камердинер, пропуская вперед плотного, с цепляющим хмурым взглядом, мужчину.
– Прошу покорнейше садиться, – министр приподнялся из-за стола и, учтиво указав на стул, возвратился в кресло. – Вчерашним днем государь вернулся из Москвы с Пасхальных торжеств и сегодня предполагал подписать договор, однако покамест он не доставлен в министерство.
– Не извольте беспокоиться, ваше высокопревосходительство, я готов ждать сколько потребуется. Обмен ратификационными грамотами в Вашингтоне намечен на июнь, – почтительно потупив взор, отвечал посланник.
– Утвердясь в вашем усердии и ревностном служении государю и новообретенному Отечеству, – вице-канцлер язвительно намекнул на недавнее австрийское подданство Стекля, – должен рекомендовать вам неуклонно отстаивать перед правительством Североамериканских Штатов статьи тайной конвенции, заключенной между нами и одобренной государем.
– Если ваше высокопревосходительство разумеет индейцев, то ирокезы, да и кое-кто из вождей могикан…
– Безусловно, – не дослушав собеседника, в брезгливом нетерпении взмахнул рукой Горчаков, – набеги туземцев на британские поселения весьма желательны, однако американскому правительству следует использовать настроенных против Англии ирландских католиков, населяющих приграничные с Канадой земли, – при этих словах князя лицо Стекля приняло обеспокоенное выражение, Горчаков же тем временем продолжал. – Поскольку, уступлением Аляски мы навсегда покидаем Америку, надобно побудить и Британию эвакуировать Канаду.
– Королева Виктория уже изъявила согласие даровать Канаде свободы. И сделала это аккурат 29 марта, спустя 11 дней, как я заключил договор с государственным секретарем Сьюардом, – победно заявил Стекль.
– И через неделю, как об том раструбили европейские газеты, – намекнул на утечку информации о заключенной сделке министр.
– Америка – демократическая страна и держать в неведении общественность по столь важному вопросу оказалось трудной задачей, – посланник оправдывался, как мог.
– Однако мы настоятельно просили Сьюарда сохранять конфиденциальность как можно долее. И вы, помнится, ее тоже гарантировали, – не поскупился на упрек Горчаков.
– При подготовке текста договора задействовали много народу. Видать, кто-то из офиса госсекретаря проболтался газетчикам и новость расползлась по свету, ваше высокопревосходительство.
– Лондонская «Таймс» уведомила своих читателей аж на третий день, как договор был подписан, – не унимался министр. – Англичане, определенно, опасаются потерять свои североамериканские владения, едва Аляска обрела новых хозяев, – наконец ушел с неприятной для Стекля темы князь.
– Однако ж продавать Канаду они ни за что не станут. Даже за сто миллионов долларов, кои были готовы им предложить в Белом доме, – как бы в отместку, посланник указал на капитулянтскую позицию русского кабинета в отношении Аляски и предложенную за них смехотворно низкую цену3.
Стекль неожиданно вспомнил, что он все-таки состоит на русской службе, и решил на время позабыть собственную роль в заключенной сделке, ярым поборником которой являлся на протяжении полутора десятилетий.
– Можно подумать, комбинация английского кабинета с пресловутыми свободами для Канады остановит экспансионистские прожекты американского правительства, – вице-канцлер слегка покраснел, однако предпочел не заметить лицемерную колкость Стекля, бросавшую тень не только на него, но и на государя. – Как полагаете, англичане не могли прознать про связанную с нашим договором тайную конвенцию? – перекинулся на действительно волновавший его вопрос Горчаков.
– Едва ли что-то могло просочиться, – покачал головой посланник. – Упомянутая вами конвенция априори не предполагает слушаний в Сенате и голосования в Палате представителей. Так что, утечка едва ли возможна.
– Но это не означает, что она не будет иметь фактической силы, – встрепенулся министр.
– Разумеется, ваше высокопревосходительство. Однако ж не возьмусь судить, как некоторые статьи конвенции воспримет