припадках проявлялись тем разнообразием симптомов, которое характеризует эту капризную болезнь. К ним быстро добавились и другие явления, которые можно было приписать только сверхъестественному влиянию или обману. Она высыпала изо рта большое количество яичной скорлупы, оранжевых пилюль, перьев диких и костей домашних птиц, разноцветные волосы, горячую угольную золу, соломинки, кривые булавки и т. д.
Это произвело на публику самое полное и страшное убеждение в том, что она была «глубоко раздосадована дьяволом», – она обнаружила, что способна подчинить себе безоговорочное согласие зрителей в вопросах, которые были противны свидетельству их собственных чувств. Она обращалась к некоторым невидимым существам так, как если бы они действительно присутствовали. Например, она так говорила с главным из своих усердных мучителей, Кэтрин Кэмпбелл, с которой у нее была ссора и которая, говоря языком тех времен, была не «очень понятна»: «ты сидишь с палкой в руке, чтобы вложить ее мне в уста, но ты не получишь дозволения от Бога; тебе дозволено мучить меня, но я уповаю на Бога, что ты никогда не получишь моей жизни. Я тебе покажу, Кэтти в аду нет никакого раскаяния. О, как же тебе было больно быть ведьмой! Ты говоришь, что прошло всего три ночи с тех пор, как ты была ведьмой. О, если бы ты покаялась, то, может быть, Бог дал бы тебе покаяние, если бы ты искал его и исповедовалась; если бы ты захотела моей помощи, я сделала бы все, что могла; ибо дьявол – плохой хозяин, чтобы служить Ему». Потом она боролась, брыкалась и извивалась, словно сражалась с каким-то невидимым мучителем. Когда шериф-заместитель графства в сопровождении судебного пристава Карна арестовал нескольких лиц, которых ее дьявольская злоба обвинила и которые действительно находились в ее присутствии, она обратилась к воображаемому и невидимому собеседнику так: «пришел ли шериф? Он рядом со мной?», – и после этого она взяла свою Библию, прочитала отрывки и растолковала их; и, когда кто-то предложил забрать у нее Библию, она ужасно закричала, восклицая: «я сохранила бы свою Библию, несмотря на всех дьяволов в аду!». Затем она протянула руку, как бы нащупывая, и шериф вложил свою руку в ее, и она, продолжая: «я не могу чувствовать шерифа. Как он может присутствовать здесь? Как я могу держать его за руку, как ты говоришь, видя, ведь я этого не чувствую? Ты говоришь, что он одет в коричневый плащ, красные плюшевые штаны в черную полоску, муслиновый галстук в цветочек и вышитый пояс для меча; ты говоришь, что с ним старый седой человек с кольцом на руке; но я не вижу и не чувствую ни одного из них. Что, они пришли арестовать благородную женщину? Неужели это действительно их поручение?»
Эти многократные и величественные проявления владычества Сатаны (ибо таковыми они повсеместно считались) поразили всех изумлением и ужасом. Духовенство, так как это было его долгом, должно было прежде всего принять участие в деле своей ученицы, которая была вовлечена в более чем духовную войну с великим врагом. Священнослужители по очереди посещали страждущую девицу, чтобы помочь священнику прихода, семье Баргарран