нас волны и вынесли.
– Идти сможешь?
– Смогу, – кивнул Платон Новгородец.
Однако переоценил свои силы. На ноги еще встал, а как шагнуть решил – повалился мне на лапы. Поднял я его на плечо.
– Ходок… Не дергайся, мне не тяжело. Айда, мы тут неподалеку в теремочке живем. Мы – это собственно я, Чудо-юдо островное, беззаконное. Кот Баюн, говорящий, как в сказке, – вот он, рядом идет. А там Рудя пылит, тьфу, то есть Рудольф Отто Цвейхорн фон Готтенбург, саксонец, рыцарь Фатерляндского ордена. Эй, ты там жив еще?
– Угу…
– Рудя! – крикнул я. – Иди вперед, подбрось полешек в печь!
Отто расслышал, кивнул и побежал короткой дорогой, однако пару раз оглянулся на труп Торфина. Не удержавшись, оглянулся и я, борясь с запоздалой тошнотой.
* * *
Хоронил я викинга в одиночку, никого с собой не взял. Ребята, кажется, не поняли меня, но спорить не стали.
Я собрал Торфина воедино, завернул в распоротую мешковину вместе с его топором и отнес на скалы западного берега. Туда же отнес два бревна и доску от борта драккара. Из дома приволок смолистых поленьев и растопку.
Хлипкое плавсредство я привязал к берегу в месте, где скала закрывала его от брызг. И только когда огонь охватил всю конструкцию, разорвал веревку и подтолкнул багром. Волны подхватили «погребальный катамаран» и вмиг унесли в сгущающуюся тьму.
Его звали Торфин Тролльлауд Рангарсон. Сиречь Торфин Рагнарович по прозвищу Троллья шкура. Он принадлежал к странному народу, который сам себя именовал «сэманнами» или «драккманнами» – народа, которого я из истории помнить не мог, ибо его просто не было в нашем мире.
Шведские и датские короли, на протяжении нескольких столетий озабоченные в первую голову взаимными территориальными и акваториальными претензиями, однажды спохватились, что слишком уж сноровисто шастают мимо них новгородцы по морю. Литвинов, французов и англичан тоже хватало. Владение проливами Эрес Унн и Каттегат, конечно, давало преимущества, но уже в проливе Скагеррак заправляли осмелевшие британцы. По большому счету, обе короны, конечно, могли бы обойтись и двумя проливами, чтобы задушить хотя бы восточноевропейскую торговлю – это и по Западу бы ударило. Но открытая конфронтация шведов и датчан не прельщала: воевать со всем континентальным побережьем у них силенок не хватило бы.
И решили короли обойтись не войсками, а скрытыми резервами. Бунтарей хватало с избытком в обеих державах, среди соседних норвежцев других, по-видимому, вообще не было. Свободолюбивым асоциалам, владеющим своими кораблями и командами, было неофициально предложено отпущение грехов и несколько уютных заливчиков на халландском берегу в обмен на честное-пречестное слово грабить не всех подряд, а тех, насчет кого будут даны особые рекомендации.
Любовь к свободе – штука весьма своеобразная. В чистом виде существует недолго, как правило, быстро заменяется потребностью приобретенную свободу выгодно реализовать. Асоциалы решили, что предложение властей достаточно выгодное.