за холмами.
– Долго еще? – спросил я.
– Минут сорок, – ответил он, не задумываясь. – Дай пострелять.
– Да ты еще в часах-то не разбираешься, – усомнился я.
– Когда папа девок возит, они всегда здесь спрашивают. Когда стрелять будем?
– Когда к папе на дачу приедем.
Я свернул на проселок и, проехав километра два, остановился.
– Дай пострелять, обещал же!
Его рука нырнула мне за спину. Я дернулся и ударился затылком о боковое стекло. Разозлившись, отвесил ему подзатыльник. Мальчик съежился в кресле и заплакал.
Боль в голове стихала. Мне стало стыдно и жалко мальчишку. Хоть и толстый, и наглый, но все-таки маленький. Он тоненько подвывал и тер кулаками глаза.
А еще он был сыном моего врага, из-за которого меня били по голове и ушам, душили и оскорбляли, не давали есть, спать, курить и искупаться. И сам мальчик являлся главным козырем в моей партии. Если мне не удастся с наскока вытащить Ленку, то можно попытаться произвести бартерную сделку.
– Хватит ныть, щенок! – прикрикнул я на него.
Мальчишка замолчал и уставился на меня испуганными глазенками.
Мне опять стало неуютно от его взгляда.
– Лучше расскажи что-нибудь.
– А что рассказать? – Он шмыгнул носом.
– Что твой папа сделает, когда меня поймает.
Он начал неуверенно, потом увлекся, стал фантазировать, да так складно, что я снова закипел. То-то же, маленький ублюдок!
Я искал изъяны.
Вряд ли Дедушка позвонил в милицию, иначе меня бы перехватили на выезде из города. Скорее всего, он сразу связался с сыном. Тот должен выехать не позже, чем без четверти час, а еще вероятнее, сразу же после звонка, забрав всех, кто под рукой, чтобы обеспечить необходимые приготовления. В два часа они встретятся с Шефом в «Короне», и это будет нелегкая встреча, клянусь Поясом. У меня останется, как минимум, гарантированных полтора-два часа, чтобы подавить очаги маловероятного сопротивления, взять территорию под контроль, освободить заложников и вернуться в место временной дислокации, то есть, смыться.
План был хорош во всех отношениях. В час-тридцать мы тронулись в путь.
Я не нарушал правил, сбрасывая скорость в населенных пунктах, поэтому мы доехали за час. Дача стояла в стороне от небольшого села, отделенная кладбищем и пыльным гектаром травы, и представляла собой внушительный двухэтажный каменный особняк, способный вместить всю Ленкину группу вместе с мастачкой и Твиксом.
Из-за невысокого забора свисали ветки сирени. Сквозь листву и одуряющий запах доносилась мягкая музыка. Кто-то красиво шептал и всхлипывал по-французски.
Я подъехал к раскрытым настежь воротам, но приглашением не воспользовался. За воротами на просторной площадке стояла иномарка.
Я вышел, выпустил мальчишку из машины и крепко взял его за руку.
Из-за иномарки появился Дедушка.
– Витенька! – выдохнул он и бросился ко мне.
Я удивился такой фамильярности, но обниматься с Дедушкой не стал. Не в Рейкьявике.
Мальчишка же, видя мое замешательство, закричал:
– Дедушка! –