«Один момент, доложу о вас. Ведь я для того и спустился», и уносится вверх по лестнице.
Ну а как только Прошка не только опередил Касатку, но и дал понять этому добивающемуся приёма господину, что он не на ту лошадку делает ставки и что надо впредь быть более осмотрительным с теми, кому поручаешь столь деликатного свойства дела, то у этого господин Чимберлена пропал весь интерес к Касатке, что сказалось на его выражении лица, которое стало до зевоты скучным и унылым.
Ну а Касатка не такой дурак, чтобы не понимать, какую он совершил ошибку и он с достоинством принял этот удар судьбы, крепко сжимая в руке рублёвую ассигнацию, с которой он не собирался ни под каким видом расставаться, а чтобы этот господин не решил потребовать от него возврата за зря утраченные средства (да с какой это стати, когда он, Касатка, принял из его рук шляпу и повесил её на крючок вешалки), рукой указал на стул и предложил на нём обождать своего порученца.
Господин таких редких качеств, но сложной идентификацией личности и представления в приличном обществе, сэр Чимберлен, с долей подозрения во взгляде, что можно было списать на фокусировку его очков, посмотрел на Касатку и тихо спросил его. – А как вы считаете, ему можно доверять? – А вот этот вопрос этого, как оказывается, столь многосложного господина, теперь уже точно и не уверишься, что сэра Чимберлена, а вот за какого-нибудь графа Калиостро, алхимика и продавца разных фокусов, он вполне может сойти, понятно, что в своей фигуральной плоскости, не так то прост показался Касатке. И Касатка в момент уловил по этому прищуру в глазах этого господина Некто, что от правильности его ответа этому господину будет зависеть та сумма вспоможения, которая немедленно перекочует в его руки.
И Касатка сумел-таки с ориентироваться в этом очень непростом для себя деле, несущим ему с одной стороны обогащение, а с другой сложности отношений с барином Никодимом.
– А разве в нашем веке кому-то можно доверять. – Придвинувшись к этому сложному и одновременно простому господину настолько, насколько этого позволяют правила сословной идентичности, тихо проговорил Касатка. На что этот господин с масляными глазами и скорей всего, для себя хороший, с укоризненной улыбкой спрашивает Касатку. – Вы ведь прекрасно поняли мой вопрос. На сколько? – всё же уточнил господин Чимберлен свой вопрос. А Касатка, в руке почувствовал хрустящие и так им любимые ассигнации, несколько потерялся в счастье и, позабыв о возможности торга и добавки, раскрыл все свои карты (это уже спустя время он, очухавшись, принялся себя корить за эту поспешность).
– На столько вам будет не жалко потратиться. Но не более того. – Вот так с горяча сболтнул Касатка свою самую глубокую мысль. – И ответ со стороны этого интересного господина следует незамедлительно.
– Премного благодарен. – Говорит он, а Касатка уже ничего и поделать не может, так как сверху послышались шаги, как можно понимать, всё того же Прошки, который озвучил пожелание