весь душевный надрыв своего сердца, ведь его так беспринципно ограбили среди белого дня), – то незнакомцу здесь больше делать нечего, и он пойдёт дальше по своим делам в это здание.
И вот он скрылся в массивных дверях этого здания, кои сразу на входе предупреждали (а может это был тест такой) всякого случайного, собравшегося сюда заглянуть прохожего о том, что путь сюда будет тяжёлый для всякого экономически не грамотного человека, кто не обладает финансовой дисциплинированностью и не умеет с той самой расчётливостью мыслить, позволяющей такому человеку извлекать для себя пользу из приложения другими людьми своего труда, за счёт которых он в частности легко и проскакивал в эти двери. И как было видно, то незнакомец свой человек в этом здании, и он, пуская вход свою воспитанность, пропуская вперёд не такого вежливого как он человека, за его счёт и усилий и попадает внутрь этого здания, и на этом человек с лавочки с ним на своё время расстаётся. Но только буквально, а так-то память о нём ещё тревожит человека с лавочки.
– Ну, меня на такой трюк не проведёшь. – Усмехается человек с лавочки, глядя на то, как закрываются двери здания этого кредитного учреждения за незнакомцем. – Я отлично знаю руководство банка. Чтобы их заставить спуститься со своего поднебесья, – человек с лавочки задрал вверх свою голову, чтобы попытаться заглянуть в высоту этажей этого стоящего перед ним небоскрёба, – нужно, чтобы случилось нечто экстраординарное. А может оно случилось? – Вдруг задался вопросом человек с лавочки, в лице изменившись в сторону сомнения. – Я ведь в лицо никого из них не знаю. – На этом моменте человек с лавочки останавливает свой взгляд на миме, несмотря на свои потери, а не на прибыток, на который он рассчитывал, продолжающего собой впечатлять мимо проходящих прохожих.
Здесь у человека с лавочки возникает в голове некая мысль, он складывает газету в четверо, затем вместе с тем, что осталось от билета убирает её себе в карман и поднимается с лавочки, тем самым теряя для себя вот такую именную характеристику и теперь он будет зваться …Инкогнито? Нет, не пойдёт. Ведь инкогнито подразумевает под собой намеренное скрытие своего имени, а человек буквально только что с лавочки, с зада которого ещё не выветрилась тёплая память о поверхности лавочки, ничего такого о себе не замышлял, и тогда ему такое именование в данный момент не подходит. Но тогда, как же его звать, если он сам не спешит как-нибудь через своих знакомых с собой познакомить? Тогда пусть пока зовётся знакомым, раз он уже не столь не знаком для нас.
И вот Знакомый приближается к миму, останавливается рядом с ним примерно на том же месте, где чуть ранее остановился незнакомец, и начинает быть к нему внимательным так же, как в своё время незнакомец, но со своими отступлениями. Где он в отличие от незнакомца решает разговорить мима, обратившись к нему с вопросами.
– И что же тебя заставило выбрать для себя вот такую роль мима-музыканта? – глядя глаза в глаза мима, задался вопросом