взглядом дугу потухающего огонька.
– Больно он тебе вломил?
– Нормально. – Сандрик поспешно встал. – Я отдохнул. Пошли работать. Мало осталось.
– Миша! – издалека к ним бежал сутулый старик. Добежал и, едва справившись с одышкой, протянул маленькую коробочку. – Вот, возьми. Вырастет, волосы закалывать будет. Ручной работы. Поздравляю тебя, дорогой!
Грузчик открыл коробку и бережно достал из нее маленькую металлическую заколку в форме бабочки. Обнял старика за плечо. Смутился. Отвернулся от Сандрика и спрятал коробку в карман.
По окончании работы Миша отыскал лампу на рынке, покрутил, проверил. Расплатился. Но Сандрику отдавать не спешит, время тянет, рядом на бетонный выступ присел.
– Мама как? – Ловким щелчком зажег очередную сигарету и сразу затянулся, пряча в карман зажигалку.
– Слегла опять, – неохотно ответил Сандрик.
– Хуже ей?
– Может быть.
– В больницу чего не ложится?
– На этот раз отказывается. Тебе-то чего?
– Ишь какой! – грузчик ухмыльнулся, оглянувшись через плечо. – Пушок над губой повылазил, так уже думаешь, что вырос? Мало пожил.
– Лампу отдай, как договорились, и больше ни меня, ни маму не увидишь. Живи как знаешь, – Сандрик решительно собрался уходить.
– Послушай… – грузчик вдруг замешкался. – Постой. Я тут подумал… – Он неуклюже достал из кармана тощий бумажник, выпотрошил содержимое в мозолистую ладонь и спешно пересчитал. – Вот. Возьми. Там, знаешь, на лекарства, на хлеб. Маме отдай.
Сандрик улыбнулся впервые за день. Горькой такой, не по возрасту, улыбкой. Он долго смотрел грузчику в глаза, а потом произнес, сбавив тон:
– А помнишь, я ни один рисунок в детстве не доводил до конца? Начну, что-то не понравится, устану, отложу. На следующий день за чистый лист брался. А ты злился. Говорил: ничего не дорисовываешь, всё только заново начинаешь.
– Ты хочешь мне что-то сказать? – Грузчик вытянул руку с мятой горсткой мелких купюр и монет. То ли дающего рука, то ли просящего.
– Я вот подумал: а какая она, твоя новая семья? По душе?
Вечерело, но в окнах не загоралось электричество. Надо было спешить. Еще бы воды набрать. Небось и ее перекроют. Беда не приходит одна. Сандрик выхватил лампу, отвернулся и не прощаясь поспешил к остановке.
«Не иди за мной. Только не иди. Не хочу. Не хочу!»
На широкой улице стало тесно и жутко. Прошлое обросло щупальцами и огромным всепожирающим чудищем поплелось за Сандриком, выдыхая жар ему в затылок. Сгусток обиды и гнева застрял в горле, и Сандрик нарастающими волнами завыл себе под нос, стиснув зубы и едва разомкнув губы. Так хотелось быть мужчиной именно в этот мерзкий момент!
В маршрутке снова пришлось стоять, хотя тянуло просто забраться на заднее сиденье и уткнуться в окно. Позади безликое чудище догоняло маршрутку, присасывалось щупальцами к жести. Это был не отец, а она, пришедшая на его место, – развороченная пустота. Рыхлая, как будто там что-то есть. Горькая, как если бы ложилась на язык. Скорее бы… Не сбавляй! Гони!
В