и единообразие стали добродетелью, гарантировавшей стабильность в обществе. Культивирование инакости, подчёркивание различий не то что не поощрялись – нет, они были признаны противозаконными и преступными, ибо могли привести к внутренней вражде между гражданами Государства, которые конституционно были равны. Всего два поколения запретов сделали их равными во всех остальных отношениях. Марк, как и его партнёр Марта, не помнил своих корней. Государство начинало заботиться о своих гражданах сызмальства, не позволяя биологическим родителям посадить опасные зёрна инакомыслия в их жадно впитывающий информацию мозг.
Уживаться, чтобы выжить, – таков был лозунг, под которым прошли последние их годы на материнской планете. Это были изматывающе-однообразные годы – череда дней и ночей, ни один из которых ничем принципиально не отличался от остальных. Они несказанно рады были бежать из удушливых объятий родной планеты, когда рулетка дифференциальной машины выбрала их пару кандидатами на роль капитана корабля-ковчега колонизационного флота Земли и его помощника. Они успешно прошли отбор, и вот теперь, спустя тысячелетия после отправления с Земли, прибыли к очередному пункту своего назначения.
Марк выбрался из криокамеры и, пошатываясь, зашлёпал босыми ногами по прохладным плитам пола сагиттального коридора, который связывал воедино систему из двигательных установок ковчега, его трюмов и кают команды с центром управления корабля, или, говоря проще, ходовым мостиком. Сейчас, после выхода «Богуслава» из автоматического режима полёта, присутствие капитана на мостике делалось обязательным. Корабль, разбудив капитана и его помощника, заполнил атмосферой ту часть корабля, которая необходима была команде для нормального функционирования. Обогреватели работали на полную мощность, но пока не смогли полностью изгнать из коридоров, кают и рубки остаточного эха стылого холода абсолютного нуля, который царил на борту «Богуслава», открытого для вакуума, долгие годы полёта.
На мостике его ждали.
Марта, голышом, как и он сам, сидела в уютной чашке пилот-ложемента, откинувшись на упругую спинку и закинув стройные ноги на пульт, что было недопустимо по инструкции. Блаженно щурясь, она с наслаждением вдыхала аромат свежесваренного кофе, чашку которого держала в ладонях.
– Вот чего мне больше всего не хватало во сне! – воскликнула она вместо приветствия, когда мембрана люка разошлась, впуская на мостик Марка вместе с порцией прохладного воздуха из не нагревшихся ещё коридоров корабля. Её васильковые глаза сияли, и вся она просто лучилась энергией и счастьем.
Марк отнял у неё чашку и сделал глоток. Кофе был великолепен – синтезаторы «Богуслава» работали на отлично. Осушив чашку в ещё один глоток, Марк задумчиво осмотрел её дно, по которому лениво перемещалась почти настоящая кофейная гуща.
– И что же говорит нам судьба? – спросила Марта; глаза её смеялись.
– Ничего