серебра.
Тип заковылял ко мне. Остановился шагах в пяти и прохрипел:
– Шел бы ты от греха подальше, парень.
– А что на всех не хватит?
Тип приблизился. Если сравнить наши рожи, я, действительно, еще мог сойти за парня. Старик был дряхлее любой рухляди, какую приходилось видеть.
– Какого черта тебя сюда занесло, парень?
– Я шёл домой, старик.
– Куда домой? Ты тоже здесь жил? Когда?
– Жил я здесь или не жил, какая тебе разница, – я любил разговаривать, не зная о чём. – Я шёл домой, ни больше, ни меньше.
– Он тоже ставил на тебе опыты? – прохрипел мерзкий старикан.
– Почему я должен тебе всё рассказывать? А, старик? Твой голос на мамин совсем не похож.
Жара вскипятила мой мозг, и я мог нести что угодно, даже не задумываясь.
– Можешь доверять мне, сынок. В меня он тоже вливал свой чертов эликсир молодости.
– Вижу, это помогло. Тебя что перед тем выкопали из могилы?
– Не шути так, ублюдок! – старик зашелся кашлем. – За жилье и жратву я лишился почти десяти лет своей жизни! А чертов алхимик, кажется, сгорел вместе со своей тайной! Кто возместит мне ущерб?
– Ну хорошо, хорошо, – смягчился я, – в отличие от тебя я ни в чём не участвовал. Я просто иду домой мимо, поэтому…
Я не договорил и еле успел увернуться от старика, прыгнувшего как крыса. Было видно, что он не успокоится, пока не отгрызёт мне что-нибудь со злости.
Недолго думая, я задал стрекоча. Я бежал до самой квартиры. Закрыв за собой дверь, я не стал включать свет и прямо в одежде лёг на постель. В душной темноте слышались отдаленные вопли и суета. Я закрыл глаза, осознавая, что устал.
– Закопай меня обратно, я чертовски пьян, сынок, – прохрипел я, передразнивая старика, – никто не может мне помочь.
И через минуту уснул.
4
Ровно месяц как от меня ушла жена, и чуть больше месяца, как уволили с работы. Вернее сам созрел, чтобы уйти. Подошел на взводе к начальнику и выложил всё, что думаю о работе в офисе. А думал я только то, что она для тех, у кого вместо мозгов сладкая вата. Ну меня и выпнули без выходного пособия.
Проснувшись, я долго размышлял об этом недоразумении, повлекшем уход жены, и о том, есть ли смысл начинать по новой. Лежал и пялился в потолок, потом вспомнил ночной разговор и старика, ощутил неприятную сухость во рту, встал и пошел в бар. В другой, хотя скорее это был клуб – немного странный в плане обстановки и публики. Там я никого не знал, там собирались ребята помоложе, разодетые как хиппи на Лето Любви. По стенам подвала висели фото кубинских революционеров, героев Вудстока и прочих гуру и рок-звезд шестидесятых и семидесятых годов.
Я ходил туда вторую неделю смотреть на флейтистку, звали её Валя. Она казалась богиней. В том смысле, что обычным смертным к ней подходить не имело смысла, она глядела на всех, как ангел из глубин вселенной, печально и отстраненно. Я приходил и просто глазел на Валю, вроде бы и не слушая, как она обращается с флейтой, а сегодня решил заговорить и что-нибудь рассказать.
Я сидел, как истукан, а Валя