гвоздями, ребра прободены копнем. В таком виде явился Он ученикам Своим после воскресения и говорил Фоме: принеси перст твой семо и виждь руце мои, и не буди неверен, но верен (Иоан. 20, 27). В таком же виде вознесся Он и на небеса. Это знак, что Господь Иисус Христос для нас все тот же, каким был и на земле, во время страданий. Что довело Его до позорной смерти? Не любовь ли к людям, привлекшая Его с неба на землю? Но сия любовь осталась неизменною навсегда, вечною, как вечно приобретенное для нас искупление (Евр.9, 12). Язвы на теле Спасителя, которыми мы исцелехом (Исайи 53, 5), составляют и будут составлять для Него величайшую почесть, украшение и славу, как знаки победы над диаволом, смертию и грехом. Почему-то все обитатели неба, – ангелы и праведники, постоянно, из века в век воспевают Ему хвалу, яко Агнцу закланному: достоин есть Агнец закаленный прияти силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь, и славу и благословение (Апок. 5, 12). Со знаками Своих крестных страданий Сын Божий явится и в день второго, славного Своего пришествия на землю. Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, говорили ангелы апостолам, такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо (Деян. 1, 11). Какое утешение для христиан, в кресте и язвах Иисуса Христа полагающих основание своего спасения! Основания земли поколеблются, встрепещут горы и холмы в день грозного второго пришествия Христова; но верующий не убоится, и с дерзновением может воскликнуть: «Вот мой Господь, вот мой Искупитель, вот мой Спаситель, за меня пострадавший! Я не трепещу за свою участь». Но для врагов креста Христова здесь кроется источник неописанного ужаса: они изумятся и вострепещут при виде Иисуса распятого, вострепещут и огласят воплем отчаяния всю землю и весь род человеческий (Воскр. Чт. Ч. XIX, стр. 55).
Куда же вознесся Сын человеческий? Туда, откуда пришел Он: на небо. «Никто не взошел на небо, кроме Сына человеческого, Который есть на небе». Его вознесение, таким образом, есть возвращение в обители Отца, которые Он оставил на время, ради спасения людей. В предсмертные минуты Он молился Отцу Своему: «Отче, Я прославил Тебя; дело, которое Ты дал Мне, совершил; и ныне прославь Меня у Тебя Самого славою, которою Я имел у тебя прежде существования мира». Теперь он вошел в славу Свою. Но как апостолы по вознесении стояли и смотрели на небо, может быть, желая сквозь облака проникнуть в ту незримую высоту, куда отошел их Божественный Учитель, – так и теперь мысленный взор силится проникнуть в ту непроницаемую таинственную область. Слова Ангелов к Апостолам: «Мужи галилейские, что стоите и смотрите на небо?» и теперь еще имеют значение предостережения против напрасной попытки разгадать тайну неба. Если где, то на Елеонской горе мы видим, как через тусклое стекло, гадательно. Можно лишь указать границы, за которые не должно переходить наше гадание, чтобы избежать двух противоположных крайностей. Обыкновенно бывает, что когда взор созерцает небесную твердь с ее чудесами, когда в памяти проносятся слова псалмопевца: «небеса поведают славу Божию» и особенно прощальные