но только они меня очень интересуют, правда! А вообще недавно. Позавчера я пошла к сапожнику забирать туфли, и он их завернул в газету, и я пока ждала автобуса – прочитала о турбине Капицы. Это чтобы получать жидкий – ну, как его… чем надувают стратостаты!
– Гелий, – подсказал Сережка.
– Угу, гелий. Я знала, только забыла. Ты читал про эту турбину?
– Ну, читал когда-то, – кивнул он, совершенно не понимая, какое отношение имеет турбина Капицы к их разговору.
– Страшно интересно, правда? Ну вот, я когда прочла, то мне тоже захотелось построить что-нибудь вроде этого…
Только тут Сережка заметил, что лист с расчетами украсился какой-то куклой с сердечком вместо рта и длинными загнутыми ресницами. Скрипнув зубами, он придвинул бумагу к себе и выдернул карандаш из девчонкиных пальцев, измазанных фиолетовыми чернилами.
– Так, значит, тебе тоже захотелось построить турбину для сжижения гелия? – спросил он со зловещим спокойствием, сразу все поняв.
– Угу. Ну, конечно, такую точно не удастся – это ведь, наверное, страшно трудно, правда? Там написано, что у Капицы зазор между кожухом и той штукой, что крутится, равен одной сотой миллиметра – так я ведь и не собираюсь получать жидкий гелий, правда?
Несколько секунд Сережка молчал, чувствуя, что внутри весь накаляется, как только что включенный триод.
– Это жалко, что ты не собираешься получать жидкий гелий, – процедил он наконец сквозь стиснутые зубы. – Тогда нет смысла строить и турбину, это для тебя слишком плевое дело. Если уж ты хочешь тянуться за Капицей, так у него есть вещи поинтереснее, чем какая-то затруханная турбинка…
– Ой, правда? А я и не знала. Ты мне расскажи, я страшно люблю про всякие машины. Что, например, у него еще есть?
Девчонка навалилась на стол, подперла кулачком щеку, приготовившись слушать, и улыбнулась Сережке. Эта-то улыбка его и взорвала.
– Например, циклотрон!! – бешено заорал он, уже не владея собой. – Для бомбардировки атомного ядра!! Начинай уж лучше строить себе циклотрон, псиша ты несчастная! А покамест катись отсюда к батьке лысому, и чтоб ноги твоей здесь больше не было!
– А ты, пожалуйста, не кричи на меня! – обиженно завопила турбостроительница, на всякий случай отъезжая от стола вместе со своим табуретом. – От психа слышу!
– А я тебе говорю – выкатывайся! Ходит тут, язва, людей от работы отрывает!
– Ах, какие красивые выраже-е-ения… – иронически протянула девчонка и упрямо тряхнула косами. – Не уйду! Я хочу говорить с Попандопулом!
– Если ты сейчас же отсюдова не ушьешься, – с тихой яростью прошипел Сережка, – то я тебе сейчас такого всыплю попандопула, что ты год будешь помнить…
Фанерная перегородка, разделявшая две лаборатории – энергетическую и авиамодельную, – не доходила даже до потолка. Как назло, в тот памятный вечер в авиамодельной тоже засиделось несколько энтузиастов, готовивших что-то к июльским состязаниям в Коктебеле. Когда девчонка, испугавшись Сережкиной угрозы,