«Сегодня т. Шведчиков мне передал, что вчера пришел к нему освобожденный нами по делу Совкино некий Брокман (?), который сидел у нас три месяца без предъявления к нему какого-либо обвинения. Изучите его дело и доложите мне, почему он был арестован, почему его держали три месяца и почему его освободили?»49.
Архитектор Е. Ю. Брокман находился под следствием в ОГПУ. Был привлечен к ответственности за дефекты в строительстве одного из объектов «Совкино». По требованию прокурора Верховного Суда дело Брокмана было передано в Московскую губернскую прокуратуру.
Приговоры, внесудебные репрессии. Как уж было отмечено, в первые месяцы после образования ВЧК она не имела права вынесения приговоров и внесудебных полномочий. Но уже к концу 1918 г. территориальные органы ВЧК рассматривали дела, подлежащие разрешению судебных инстанций, и выносили постановление о заключении в тюрьму на срок или без срока, которые могли приниматься революционными трибуналами и народными судами. Так, Витебская ЧК приговорила наказать спекулянтов 10 годами тюрьмы, другие комиссии присуждали к 3 или 5 годам общественных работ и т. п. В приказе от 15 ноября 1918 г. Дзержинский писал: «Все это доказывает, что Чрезвычайная комиссия не вполне ясно представляют себе функции Чрезвычайных Комиссий. Чрезвычайные комиссии, являясь органом борьбы, должны применять меры наказания лишь в административном порядке, т. е. меры предупреждения тех или иных незаконных действий, для чего комиссии и прибегают к арестам (в административном порядке), высылкам и т. д. Незаконченные же следствием дела о незаконных действиях отдельных лиц и организаций должны передаваться в судебные инстанции, каковыми являются революционные трибуналы, народные суды и пр. на предмет осуждения виновных, но ни в коем случае комиссии не должны брать на себя функции этих судов»50.
Но эта точка зрения была пересмотрена Дзержинским к концу Гражданской войны. В циркуляром письме от 17 апреля 1920 г. он отмечал, что «мы живем в эпоху, когда классовая борьба буржуазии и преступного мира против нас не приняла еще таких форм, когда всякое преступление мы можем карать только путем судебного воздействия или когда всякое преступление настолько дает возможность точно себя определить, что мы безбоязненно можем отдать его на гласное рассмотрение с уверенностью, что преступник будет наказан. С другой стороны, мы вышли, однако, уже из того периода первоначального строительства и ожесточеннейшей борьбы не на жизнь, а на смерть, когда потребность в самообороне была так велика, что мы сознательно могли закрывать глаза на ряд своих ошибок и сознательно допускать возможность таких ошибок лишь бы сохранить республику, как это было в эпоху красного террора»51.
Следует иметь в виду, что советские руководители постоянно подчеркивали целенаправленный характер репрессий, они, мол, применяются лишь к представителям эксплуататорских классов во имя интересов рабочих и трудовых крестьян и имеют избирательный характер, в частности, против помещиков, крупной буржуазии, «старорежимной интеллигенции». Однако на деле сплошь и рядом