ягоды с белых волокнистых плодоножек. Вчера вечером Миссис Лу попросила на завтрак ежевики. Шипы кололись, но Джозефина продолжала рвать ягоды. Сегодня такой же день, как все другие. Собирай, что велено – ежевику на завтрак, зелень для Мистера на ужин. Делай то, что нужно. Как и в любой другой день.
Джозефина посмотрела на запад: маленькие фигурки в поле, как рваные клочки темноты, движутся на фоне табачной зелени. Один Джексон стоит неподвижно, на поясе – плеть из воловьей кожи. Даже сейчас, когда их так мало осталось в Белл-Крике, он мог хлестнуть, не колеблясь, за медленный шаг. Он может заставить съесть табачного червя, говорила Лотти, засунет тебе толстую извивающуюся рогатую гусеницу прямо в глотку. Его жена Калла была толстой и гневливой, много лет назад Папа Бо купил ее у странствующего торговца. Она никогда не вспоминала своих детей, ни тех, что остались где-то далеко, ни тех, которых она потеряла уже в Белл-Крике. В обоих была затаенная жестокость. Мистер был слишком мягок, чтобы устраивать порки, а вот Джексон – сколько угодно.
Колючка глубоко вонзилась в кожу Джозефины, и она сунула кончик пальца в рот. В первый раз, когда она убежала, страх казался живым существом огромного роста, он шел рядом с ней по дороге, и она пыталась, но никак не могла выбраться из его тени. Теперь страх казался другим; он пригнулся, притаился и нашептывал что-то из кустов и высокой травы. Он был мельче, хитрее, подлее. Жало воловьей кожи. Подвернутая лодыжка, летняя буря. Будет ли небо чистым этой ночью, или разразится гроза? Гончие, винтовки. Она подумала о неровной походке Натана. Ему порезали пятки – топором или длинным лезвием охотничьего ножа, на ноги кто-то сел, или их зажали в тисках вроде тех, в которых строгали доски, или просто связали веревкой, как теленку перед клеймением. Два удара лезвием – и обе пятки будут искалечены, а если порез будет слишком глубоким, рана вообще никогда не заживет, нога распухнет и будет вонять, а то и вовсе отвалится.
Джозефине внезапно стало холодно, ноги показались вязкими и тяжелыми, дыхание в груди перехватило. Трясущимися пальцами она сорвала еще одну ягоду.
День как день. Делай, что положено.
Какой-то звук или тень заставили ее отвлечься, и Джозефина подняла глаза к дому. Занавеска отодвинулась, и в окне показалось бледное лицо Миссис Лу. Глаза уставились как раз туда, где стояла Джозефина. Ни дать ни взять призрак, если бы Джозефина в них верила. Волосы темные и растрепанные, как грозовое облако, глаза – черные провалы. Миссис приложила ладонь к стеклу. Джозефина кивнула ей и пошла обратно в дом.
Подул ветер и толкнул Джозефину в спину, когда она шла по тропинке. Бежать, прошептал он. Бежать.
Лина
Бриф еще не готов. Лина Спэрроу, первый год работавшая помощником судебного адвоката, отхлебнула очередной глоток холодного кофе.
Она перевела взгляд с экрана компьютера на цифровые часы, светящиеся красным на стене: 23:58. «Отдашь мне это в среду, – сказал Дэн. – Надеюсь,