им ролями. На протяжении всей помолвки они нежно улыбались друг другу и держались за руки, изображая влюблённую пару, чтоб ни у кого, даже и мысли не закралось, что всё это лишь бутафория.
А Анна Леопольдовна весь вечер просидела подле супруга, принимая его ухаживания, и демонстрируя придворным семейную идиллию.
По окончании этого грандиозного спектакля, насквозь пропитанного фальшью, обе пары после полуночи совместно покинули торжество. Идя по коридору Летнего дворца к спальным покоям, первым отделился Антон-Ульрих:
– Спокойной ночи, сударыня, – холодно кивнул он супруге и скрылся за дверью своей комнаты.
Второй попрощалась Юлия:
– Спокойной ночи, Ваше высочество, – произнесла она Анне, а с графом (наречённым женихом) попрощалась лишь едва заметным наклоном головы, даже не взглянув на него.
И ушла к своим спальным покоям.
Анна с Линаром, оставшись одни, взялись за руки и удалились в покои великой княгини. Наутро Линар уже планировал отбыть из Петербурга, и это была их прощальная ночь перед долгой разлукой.
Очевидно, Анна испытывала недобрые предчувствия, поэтому всю ночь не сомкнула глаз. Ей так хотелось насладиться близостью с возлюбленным, его присутствием, его теплом, что, когда Мориц Линар задремал, она до самого утра, подперев ладонью щёку, трогательно и с нежностью смотрела на него, обнимала и тихо плакала.
Хоть они ещё этого и не знали, но это, и вправду была их прощальная и последняя ночь. Больше они не увидятся никогда.
дом графа А. И. Остермана
Воспользовавшись тем, что после праздничного торжества по случаю помолвки Менгден с Линаром, маркиз Шетарди лежит в похмельном дыму, Микуров пошёл прогуляться. Не исключая возможности, что за ним могут следить, для таких случаев у Василия был уже продуманный план. Он вошёл в трактир возле Зелёного моста, поднялся на второй этаж в номера. Там у него была оплачена комната. В ней он быстро переоделся, разоблачившись из французского шевалье в русского горожанина. Спустился вниз уже совсем в другом облике, и отправился пешком к дому канцлера Остермана.
– Андрей Иванович, вчера Шетарди на балу в Летнем дворце перемолвился несколькими фразами с Елизаветой, – сообщил он Остерману, сидя за чашкой чая у него в кабинете, – Они были далеко и говорили по-французски. Но мне удалось кое-что распознать по губам. Маркиз, в основном, сыпал комплиментами. Но затем, они обменялись коротко мнениями по поводу объявленной шведами войны. И Шетарди упомянул некоего Петера Ульриха, который, якобы, должен был возглавить шведскую армию. Но по каким-то причинам, его кандидатуру отклонили.
– Кто такой, этот Петер Ульрих?
– Не знаю. Должно быть, кто-то из генералов.
– Постой. Что-то знакомое… Петер Ульрих…, – озадачился Остерман, потирая переносицу, – Кто же это, Петер Ульрих?
И, перебрав в памяти имена, с удивлением припомнил:
– Да