после того, как и сам затянулся из чудного стеклянного изделия.
– О словах.
– Словах?
– Да. Ты никогда не думал о том, что мы пытаемся объяснить мир и всё, что в нём происходит словами?
– Ну-у, а как ещё?
– Дело в том, что слова – это изобретение человека. С чего мы решили, что всё в мире должно объясняться словами или скажем математикой, если это всего лишь… я бы сказал, что это условности. Слова – это формальные условности, м-да.
– М-да, – повторил за мной Алекс.
Когда я вышел от Алекса, улицу накрыли крылья ночи. Я шёл среди сгустков тьмы, в которых светили жёлтые лампы фонарей. Фонари прорезали тьму, из-за чего она стекалась в самые дальние и тёмные уголки, собиралась в переулках, под арками, пряталась за углами домов и среди кучкующихся во дворах деревьев. Я старался обходить такие места, так как не любил темноту. Это началось ещё с детства. Я был ребёнком с очень богатым воображением, которое почему-то очень активно создавало для меня всякие разные страшные образы. Например, я очень боялся человека, покрытого чёрной шерстью, и не имеющего ни глаз ни рта. Голова его была похожа на баскетбольный шар покрытый паучьей шерстью. Только уши-кисточки торчали по бокам этого шара. Он был огромным – метра два с половиной ростом. И я знал, где он прячется. Иногда, когда я ходил ночью в туалет, я слышал, как он возится в шкафу, плетёт там свои сети. Как-то раз, я, вернувшись домой из школы, застыл как вкопанный в коридоре. Я уже начал было снимать с плеч рюкзак, как увидел тень, за открытой в родительскую спальную дверью. Кто-то стоял за дверью, в углу. Я прошёл в свою комнату на совершенно ватных ногах. Затем я закрыл свою дверь на замок, сел за компьютер. Я решил сделать вид, что не заметил его, так как почему-то подумал, что тогда он ничего не сделает мне. Он ведь уже давно мог напасть, я же знал, что он всегда где-то тут. Я пришёл со школы на час раньше обычного, поэтому, возможно, и заметил его. Он просто не ожидал, что я так рано приду, и не успел спрятаться. Минут через двадцать, я услышал как он пошуршал, пошаркал по паркету. Половица скрипнула. Всё затихло. Затем снова тихий скрип и шелест. После я услышал, как открылась дверца шкафа в прихожей, а потом раздался странный звук. Звук был тягучим и скользким, каким-то липким. Вечером, когда родители уже были дома, я отважился заглянуть в этот шкаф. На его дне, разведя куртки в стороны, я увидел несколько клочков чёрной шерсти.
Родители мои, возможно, были в сговоре с этим существом, иначе как объяснить то, что они ничего не замечали. Я не один раз говорил им о том, что в нашей квартире живёт кто-то ещё. Кто-то страшный. Они не верили мне, а потом мама устроила сцену в кабинете врача (детского психолога). Она начала кричать и плакать, говорить о том, почему судьба с ней так поступила, и её единственный ребёнок ненормальный. Врач была очень недовольно моей мамой, она попросила её никогда больше так не говорить. На столе, в кабинете психолога, стояла вазочка с конфетами. Я попробовал две, они были очень даже ничего. Как-то раз папа заплакал. Я это очень хорошо помню. Захожу я значит на кухню, а он там сидит и плачет.