стыд! Такое позорище! Дочка-воровка! И мать была уверена, что это сделала именно Ленка. Ленка вся в слезах, соплях от всего сердца защищалась, кричала, что это неправда. И возненавидела мать в тот момент. Между ними пролегла пропасть. Но Лена не чувствовала вины, наоборот, затаила обиду и злость. По-детски не могла объяснить, но не считала кражу проступком.
Прошел год и даже два, две семьи расселили в соседние двухкомнатные квартиры, Лена таскала бусы за собой, надежно пряча в секретном месте. Обида и злость на мать не проходили, а только копились. То, что мать, возможно, чувствовала боль от такого обращения и вообще создавшейся ситуации – Ленка тогда и, наверное, вплоть до сегодняшней ночи, не понимала. Мать работала, как лошадь, уходила то в ночь, то в день, вскорости и у нее появились такие же бусы. Но Ленке было все равно. Она хотела иметь те, свои, краденные и не хотела понимать стараний, боли, непонимания матери. Обстановка настолько накалялась, что в квартире скрипел воздух, если там появлялась Ленка.
Слава Богу, в 18 Елена Викторовна отчалила в Москву, поступив на психологический. Отношения с матерью более-менее наладились после свадьбы и особенно после рождения Лизы. Но никогда не были теплыми, дочко-материнскими, как до того случая.
Елена Викторовна схватилась за сердце. Оно у нее болело. Болело за мать.
Это был какой-то кромешный Ад. Стало так отчаянно тяжело, даже хуже, чем думать о будущем Лизы. Невыносимо представить только, что она наделала тогда. И главное, почему?
Уже два почему!
Елена Викторовна вдруг рванула к раздвижному шкафу и целых полчаса копалась там, пока не нашла искомое. Чешские бусы. Они не поблекли за эти года, но сделались старыми. Елене Викторовне было больно на них смотреть, и она тяжело вздыхала, решая, как поступить с этим ножом в руках, воткнутым в сердце своей матери.
Она вернулась в комнату, подняла низвергнутые в Ад часы, уже было шесть. Поразмыслив немного, отправилась в душ, провела там чуть ли не час, смывая с себя усталость, отчаяние и собираясь в дальнюю дорогу.
Дом, где жила тетя Света, да, собственно, и ее мама, находился в нескольких часах езды от столицы. Слава Богу, было воскресенье, и можно было доехать достаточно быстро.
Она решила не звонить, не предупреждать о приезде и о разговоре, сто процентов старики находились дома.
Собравшись, захватив бусы, Елена Викторовна тронулась в дорогу. На душе было горько, но спокойно.
Первым делом она зашла к тете Свете и молча показала ей бусы, ожидая порицания. Но тетя Света не сразу узнала пропажу почти тридцатилетней давности. Разглядывала-разглядывала и, наконец, воскликнула: «Нашлись!». И обняла Лену.
– Не нашлись, я их тогда украла. И не возвращала все эти года. Врала вам, – стала с горечью рассказывать Елена Викторовна.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».