сопровождающих его ведут в отдельную комнату с изоляцией звука, в самый конец одного из протяжённых коридоров. Дэн считает свои шаги: «Две тысячи тридцать семь, две тысячи тридцать восемь, две тысячи тридцать девять… Куда-то далеко ведут». Озноб, злоба, вспыльчивость находят волнами на Дэниса. Он отравлен реальностью, сейчас бросится на конвоиров, заберёт оружие и скорее дойдёт до конца нескончаемого тоннеля полумрачного коридора. «Три тысячи пятьдесят три, три тысячи пятьдесят четыре, три тысячи пятьдесят пять…», – считает шаги. Включается подсознание. «Четыре тысячи одиннадцать, четыре тысячи двенадцать, четыре тысячи тринадцать…», – продолжает считать шаги. Боль пронзает сердце острой иглой. Предчувствие – нельзя убивать охранников. Дэнис считает шаги: «Десять тысяч ноль ноль два, десять тысяч ноль ноль три, десять тысяч ноль ноль четыре…». Коридор без освещения. Темно. На руках и ногах оковы. Натренированному телу идти тяжело, дышать тяжело, сердце обжигает острая боль, грудь горит болью отчаяния.
Во мраке звук нескольких пар ног. Топот стихает в уходящем ритме, приходит во тьму другой звук – голос невиданного животного:
– Гы-гы-гвы, гу-гу, гы-гы-гады, гу-гу-ау, гауды.
Дэнис прислушивается:
– Гу-гу-гу, гу-гвы, гва-жигва.
Он понимает, видит в комнате Ши. Мудрец шиншилла разбудил Дэниса, а сам делает вид, что спит. Его глазки в густом мехе шубки смотрят через прищур на Дэниса.
– Благодарю тебя, Ши. Счастье видеть, что это ты. Разбудил меня, высвободил из тюрьмы. Сейчас мне город кажется раем, в сравнение с тюрьмой для пожизненно осужденных. Своеобразный рай конечно, тоже тюрьма.
Дэн смолк, сердце обожгло острой болью. Ши внимательно смотрит ему в глаза из ограждения металлической клетки. Дэн всё понял, обстоятельства видимости сдерживают, а пользу и добро можно делать свободно. Ши помог, сам бы не смог освободиться. Сон – напоминание прошлого.
Дэнис завтракает вместе с Ши запасами сухофруктов и орехов. Заваривает кофе. Отчего-то стало лучше, просто без причин появилось хорошее настроение. Самира ещё не вышла из душевой, а он заранее предвкушает запах её смуглой кожи, чувствует в своих ладонях её упругую грудь, ведёт по её телу, изгибам. Губки Самиры вздрагивают, глаза светятся искорками игривых огней. Влажные волосы источают аромат эндорфинов из мыслей чувств.
Дыхание Дэниса умиротворилось, рядом Самира.
Говорит ей:
– Мне приснилось, что я не освободился и умер. Очень холодно и муторно было на душе. Вот моё чувство в сегодняшнем сне.
Самира по матерински тёплым заботливым взглядом согрела Дэниса:
– Освободись.
Ты со мной.
Радость жизни перед тобой.
Самира оживила его. Слова пришлись кстати. Философия Самиры лучшая.
Дэнис смотрит со стороны на своё прошлое. Через свою судьбу глобально понимает проблему всего человечества, объясняет:
– Пустыня лишена сострадания, она движется дюнами из песка, меняя форму на линейном горизонте пустоты.